золотистые созвездия городских огней и черная бескрайняя громада земли. Район Новомосковска напоминал небольшой участок Млечного Пути. — так густо он был усеян огнями.Когда самолет входил в спокойную плотную облачность, только гул моторов и «живая» приборная доска напоминали о полете.Окончив радиосвязь с Москвой, Черныш вложил химический карандаш в петельки бортжурнала, потянулся, закурил и подошел к пилотам.— Ну, как дела, летчики?— Нормально, — ответил Петушок.— От Нины? — спросил Серафим, увидев в руках Шелеста письмо.— Угадал.— Как она там поживает?— Работает, пишет диссертацию.— На какую тему?— Об инфекционных болезнях, — сказал Петушок.— А ты откуда знаешь?— Ого! Мы даже дневники ее деда читали… — похвастал Петушок. — Настоящий морской роман!— И до сих молчите?— Да как-то забыли…Андрей спрятал письмо и рассказал Серафиму о дневниках Павла Александровича Тверского.— А вот что это за остров и где он находится, точно никто не знает, — закончил Шелест.— Да, история безнадежная, — заметил Серафим.— Нет, не безнадежная! — горячо сказал Петушок, веривший во все необычное, романтическое. — Я нечто подобное видел. Только сейчас вспомнил, командир.— Что видел?— Будет тебе выдумывать!— Да, видел. И знаете где? У Серафима.— У меня?! — удивленно протянул Черныш. — Совсем спятил!— А вот и не спятил. В альбоме твоей крокодиловой хозяйки… — выпалил Петушок. Черныш оскорбился:— Что ты мелешь! Можно пошутить, но хамить по адресу пожилой женщины!..— Успокойтесь, ребята, — смеясь, сказал Андреи. — Ты, Петушок, не торопись.— У хозяйки Серафима есть фамильный альбом в переплете из крокодиловой кожи…— Допустим.— В альбоме — фотографии.— Правдоподобно в основном.— А на одной из них — точно такие статуи, о каких написано в дневниках.— Верно, командир, — всполошился Серафим. — Он правду говорит.— Гм… Любопытно!— Больше того, — продолжал теперь Серафим, — у нее есть еще древний сундучок, и, насколько мне помнится, он каким-то образом связан с альбомом.Андрей заинтересовался не на шутку.— Цел ли он сейчас? — спросил он.— Цел! — обрадовался Серафим. — Не так давно я сам таскался в кладовке с этим ящиком. Она, точно Плюшкин, любит хранить всякое старье. По размеру сундучок небольшой, но тяжелый: камни там, что ли?..— Сима, надо ознакомиться с сундучком, — взволновался Андрей. — Понял?— Отчего не понять, командир? Не знаю вот, как она к этому отнесется… У нее насчет «мое — твое» строго обстоит, — сказал Серафим, понимая, что дело может оказаться серьезным и полезным. — И вообще, характер тяжелый.— Так Нина сможет у нее купить.— Купить? — Серафим подумал. — Это меняет дело.— У нее же отец академик! — многозначительно сказал Петушок. — Поговори с хозяйкой.— Лучше так сделать, — посоветовал Черныш, — пусть Нина приедет, сама с ней поговорит и посмотрит: может быть, это совсем не то.— Я Нине позвоню завтра же, — решил Андрей. 2 Люди приходили и уходили. До слуха Шелеста долетал тихий голос библиотекарши Веры Кирилловны и приглушенные голоса читателей. Послышался чей-то рокочущий бас. Андрей посмотрел на пол и увидел пару черных отлично сшитых и до блеска начищенных сапог. Они шагали уверенно, неторопливо и остановились у резного барьера, за которым Вера Кирилловна производила прием и выдачу книг. «Военный?» — подумал Андрей и опустил журнал.Владельцем сапог оказался высокий худощавый мужчина с густой проседью, бесцветным вытянутым лицом, одетый в темно-синий военного покроя костюм. «Какой-нибудь аптекарь», — почему-то решил Андрей и снова принялся за чтение.Вскоре он поймал себя на том, что не читает, а продолжает наблюдать. Вот, раскачиваясь из стороны в сторону, чем-то похожие на древние, извлеченные из пепла колонны, проплыли мимо ноги в шерстяных (несмотря на теплый день) серых чулках, обутые в потрепанные домашние чувяки, и устало замерли, прислонясь к барьеру. Шуршание подошв сменилось астматическим сопением.Шлепая по полу, пробежали босые мальчишеские ноги, изрядно запыленные и с грязными полосами на маленьких упругих икрах. Они нетерпеливо потоптались сперва на одном месте, затем перебежали на другое, на третье. Андрей услышал шепот:— Тетя Вера! «Путешествие капитана Гаттераса» есть?— Есть. Но это серьезная книга, тяжеловата будет для тебя.— Тяжелова-ата?! — снисходительно и несколько обидчиво протянул владелец беспокойных ног — Да вы знаете, какой я серьезный!— Ах, и верно! Извини меня, старую… Запамятовала. Становись в очередь.— А я в очереди, тетя Вера! Я так просто, для успокоения! Только никому не отдавайте, я первый спросил.— Как можно! Я никогда тебя не подводила.— Спасибо, теть Вер! — И маленькие ноги принялись неслышно отбивать замысловатую, им одним доступную чечетку.После этого короткого разговора Андрей услышал женский голос:— Мне бы очень хотелось «Нана» Эмиля Золя… Вера Кирилловна кашлянула и ответила:— Сейчас.Шелест опустил журнал на колени. У низкого барьера стояла девушка в цветастом коротком платье, с ярко разрисованным лицом и темными глазами, взгляд которых Андрей поймал на себе. Рядом с девицей — пожилая женщина со слезящимися глазами и загорелый мальчуган в майке и черных трусиках, еще хранивших на себе следы донской воды.Андрей оглядел их и попытался углубиться в чтение.Когда он посмотрел в третий раз, в абонементном зале уже никого не было, но в дверях появились черные сапоги с утиными носами. Андрей взволновался. Память мгновенно воскресила кадры далекого минувшего — пол багажника и пилотской кабины истребителя Як-3. Андрей лежит в багажнике и видит перед собой тонкие трубочки, которые оплели сиденье пилота, видит и ноги Рязанова, обутые в точно такие же сапоги;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158