- Привет, Чарли, - сказал он.
Чарли сидела на кушетке и разглядывала книжку с картинками. Она
подняла глаза - бледненькая, неулыбчивая... настороженная. Кожа обтя-
нула скулы. С опозданием улыбнулась. Не ее улыбка, подумал Рэйнберд.
- Привет, Джон.
- Вид у тебя сегодня, Чарли, ты уж меня извини, неважнецкий.
- Я плохо спала.
- Правда? - Он был в курсе. Этот болван Хокстеттер закатил формен-
ную истерику по поводу того, что ночью температура в ее комнате подня-
лась на пять или шесть градусов. - Бедняга. Из-за папы?
- Наверно. - Она захлопнула книжку и встала. - Пойду полежу. Даже
разговаривать неохота.
- Ложись, ясное дело.
Он проводил ее взглядом и, когда дверь в спальню закрылась, отпра-
вился на кухню набрать воды в ведро. Странно она на него посмотрела. И
улыбнулась странно. Все это ему не понравилось. Плохо спала - что ж,
бывает. Все время от времени плохо спят, а утром кидаются на жен или
бессмысленно таращатся в газету. Бывает. И все же... внутри звенел
тревожный звоночек. Он уже забыл, когда она так на него смотрела. И не
бросилась к нему, как обычно, что тоже ему не понравилось. Затворилась
в каком-то своем мирке. Это его тревожило. Может, все дело в бессонной
ночи... а дурной сон позавчера - может, не то съела... и все равно это
его тревожило.
И еще одно: вчера под вечер к ней заглянул Кэп. Такого еще не быва-
ло.
Рэйнберд поставил ведро и надел на швабру пористый валик. Окунув
швабру в ведро, он отжал валик и принялся размашисто и не спеша проти-
рать пол. Его страшное лицо было спокойным и невозмутимым.
УЖ НЕ ХОЧЕШЬ ЛИ ТЫ, КЭП, ВОНЗИТЬ МНЕ НОЖ В СПИНУ? ДУМАЕШЬ, САМОЕ
ВРЕМЯ? РЕШИЛ МЕНЯ УДЕЛАТЬ?
Если так, то он здорово недооценил Кэпа. Одно дело Хокстеттер. Ну,
появится в комиссии или подкомиссии сената - и что? Там вякнул, тут
брякнул, а в результате пшик. Начнет потрясать доказательствами. Может
даже позволить себе роскошь повспоминать, какой там на него нагнали
страх. Другое дело - Кэп. Кэп прекрасно понимает, чем оборачиваются
все доказательства, когда речь заходит о таком взрывоопасном материале
(чем не каламбур?), как Чарли Макги. Поэтому, когда в закрытом заседа-
нии выступит Кэп, он будет говорить о другом - об ассигнованиях, при-
чем размениваться не станет, а просто обронит одно из самых зловещих и
загадочных выражений из бюрократического лексикона: долгосрочные ас-
сигнования. И хотя ничего не будет произнесено вслух, все присутствую-
щие отлично поймут, что в подтексте - вопрос евгеники. Конечно, рано
или поздно, рассуждал дальше Рэйнберд, Кэпу все же придется пригласить
группу сенаторов на аттракцион Чарли. "Может быть, даже с детьми, -
подумал Рэйнберд, намачивая пол и протирая. - Это будет поинтереснее,
чем дрессированные дельфины в океанариуме".
И тут, Кэп это знает, ему очень понадобится кое-какая помощь. Так
зачем он к ней приходил вчера? Зачем раскачивает лодку, в которой сам
сидит?
Рэйнберд отжимал пористый валик, наблюдая, как грязная мутная вода
стекает в ведро. Он снова бросил взгляд на закрытую дверь спальни.
Чарли от него отгородилась, и это ему не нравилось.
Тут было, было отчего забеспокоиться.
Вторая половина дня в понедельник выдалась ветреная, но Рэйнберд
этого не знал - весь вечер он посвятил сбору информации. Информация
оказалась тревожной. Первым делом он пришел к Нири, который обслуживал
мониторы во время вчерашнего визита Кэпа к Чарли.
- Я хочу посмотреть видеозаписи, - сказал Рэйнберд. Нири спорить не
стал. Он устроил Рэйнберда в маленькой комнатке за холлом наедине с
воскресными записями и видеокассетником "Сони", позволявшим увеличи-
вать изображение и делать стоп-кадр. Нири был рад от него отделаться и
только молил бога, чтобы Рэйнберд еще чего-нибудь не попросил. Если
девчонка монстр, то Рэйнберд, этот гигантский ящер, монстр вдвойне.
Записи представляли собой кассеты, рассчитанные на три часа звуча-
ния и снабженные пометой "00.00 - 03.00" и дальше. Рэйнберд нашел нуж-
ную кассету и прокрутил сцену с Кэпом четыре раза подряд, прервавшись
лишь затем, чтобы вернуть момент, когда Кэп произносит: "Ну, мне пора.
Мы еще увидимся, Чарли. Ни о чем не беспокойся".
Многое в этой записи смущало Джона Рэйнберда.
С Кэпом было что-то не так, и это настораживало. Он казался
постаревшим; то и дело, говоря с Чарли, он терял нить, как
какой-нибудь склеротик. Его взгляд - блуждающий, бессмысленный -
странным образом напоминал Рэйнберду выражение глаз у солдат,
одуревших от затяжных боев, выражение, которое его собратья по оружию
удачно окрестили "заворот мозгов".
Я ПОСТАРАЮСЬ ВСЕ УЛАДИТЬ... К СРЕДЕ. ДА-ДА, К СРЕДЕ Я ВСЕ УЛАЖУ.
Какого рожна он сказал это?
Пообещать ей такое значило распрощаться с мыслью о будущих тестах.
Отсюда напрашивается вывод: Кэп затеял свою игру, интригует в лучших
традициях Конторы.
Но Рэйнберд подобный вывод отверг. Кэп меньше всего был похож на
человека, затеявшего игру. Скорее он был похож на человека, которого
совсем задрючили. Взять эту фразу о гольфе. Фраза совершенно с потол-
ка. Никакой связи с предыдущим или последующим. Рэйнберд было подумал,
что тут какой-то код, но сам же отмел это предположение как смехотвор-
ное. Кэп отлично знал, что квартира Чарли просматривается и прослуши-
вается, каждый шаг под контролем. Уж Кэп-то нашел бы способ закамуфли-
ровать кодовую фразу. Говорят, твой папа классно играет в гольф. Фраза
словно повисла в воздухе, абсолютно чужеродная и непонятная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122