И как она все время должна быть начеку, чтобы не остаться с ним наедине.
– Понятно, – сказал я.
А Арчер взволнованно продолжал:
– Уверен, что Мэй не могла добровольно перешагнуть порог его комнаты. Зачем же она тогда звонила главному редактору и сказала ему, что у нее будут сенсационные новости для первой страницы? Чтобы заставить замолчать, Мулден и затащил ее хитростью в свою комнату и там убил.
– Приблизительно то же самое говорили и на суде, – вставил Хэнсон.
Бетти с состраданием покачала головой.
– Бедная женщина! Как вы обходитесь со своими детьми, мистер Арчер?
Тот пожал плечами.
– У меня был только один выход. Нанял экономку, которая следит за ними, пока я работаю. Вечерами с детьми занимаюсь я сам.
В этих условиях задать вопрос, который вертелся у меня на языке, было довольно неловко. Но если учесть версию Мулдена, что его самого заманили в ловушку, то вопрос этот был просто необходим. Поэтому я начал очень осторожно.
– Вы не ответили бы мне, мистер Арчер, на вопрос чисто личного порядка?
Он кивнул.
– С удовольствием.
– Вы показали на суде, что даже после пяти лет супружеской жизни и после рождения двух детей ваши супружеские отношения с женой остались для вас обоих теплыми и удовлетворяющими друг друга... Это верно?
Он печально улыбнулся.
– Верно. Если супружеская пара не пьет, не появляется в общественных местах и не участвует ни в каких вечеринках, то это еще не значит, что в личной жизни спальной комнаты она не может быть счастлива. Мэй и я были счастливы. – Он посмотрел на свои ладони.
– Благодарю вас, – сказал я.
– Но почему вы спрашиваете об этом, мистер Алоха? – поинтересовался он. А потом сам же и ответил на свой вопрос, прежде чем я смог произнести хоть слово. – Нет, вам не нужно мне ничего говорить. Я знаю, что вы сегодня утром встречались с Мулденом, и он рассказал вам свою историю. Что они были до безумия влюблены друг в друга, что он хотел бросить работу, а она уйти из газеты, и что они хотели на следующее утро уехать вместе в Гонолулу.
– Именно об этом он мне и говорил.
Арчер криво усмехнулся.
– Мне он тоже об этом говорил. Полиция однажды разрешила мне поговорить с ним во время допроса. И два чиновника меня едва удержали. Я хотел его убить. Я сказал, что, видимо, ему мало того, что он изнасиловал до смерти мою жену, ему надо было еще и испортить ее репутацию.
– Не поймите меня неправильно, – сказал я. – Я не собираюсь обелять Мулдена. Женщина, которую убили сегодня днем, рассказала мне, что он мерзавец. Но моя профессия заставляет меня браться за такие поручения, какие мне предлагают, а не за те, какие бы мне хотелось.
– Я понимаю вас, мистер Алоха, – спокойно ответил Арчер. – К несчастью, все мы должны зарабатывать себе на хлеб...
У меня еще было не все...
– Кажется, что все улики говорят о вине Мулдена, но я должен полностью увериться в этом. И в том, что это дело не рук банды Амато, которая в своей борьбе с фирмой "Стартайм" постаралась "пришить" убийство одному из работников этой фирмы, чтобы загубить карьеру Тода Хаммера.
Арчер покачал головой.
– Я думаю, они здесь не замешаны. Но, как вы уже сказали, ваша профессия требует от вас установить истину. – Он вынул из кармана блокнотик, написал на листке свой адрес и телефон и, вырвав его, протянул мне. – Если я смогу вам чем-нибудь помочь, мистер Алоха, позвоните мне. Хотя я и убежден, что мою жену убил Мулден, но тем не менее не хотел бы, чтобы в газовую камеру отправился невиновный человек.
Мы пожали друг другу руки, а потом мы с Бетти прошли по коридору к лифту.
– Он мне нравится, – сказала Бетти.
– Мне тоже, – сознался я.
Пока мы ждали лифта, она легонько толкнула меня в бок.
– Могу я задать вам личный вопрос, Джонни?
– Насколько личный?
– Очень личный.
– Валяйте.
– Вам бы понравилось, если бы какой-нибудь грубый парень затащил меня в номер, изнасиловал и избил до смерти?
– Совсем бы не понравилось.
Лицо ее было абсолютно серьезным.
– А в моем случае дело обстояло бы еще хуже, потому что я... Ну, вы знаете: слово, которое начинается на букву "Д".
– Да, было бы намного хуже, – уверил я ее, открывая перед ней дверцу лифта. – А почему вы об этом спрашиваете?
Как и обычно, она ответила сразу и без оговорок.
– Я просто подумала.
– О чем?
Она посмотрела на свои часики.
– Вы несколько часов провели в этом прокуренном бюро, и сейчас уже почти девять часов. Сегодня вы уже мало что сможете предпринять. Поэтому...
Так как я хорошо знал ее, то внимательно посмотрел на нее.
– И что "поэтому"?
Она обняла меня одной рукой и тесно прижалась ко мне.
– Поскольку я уже так старалась, собирая ваш чемодан, – ведь парочки без багажа в хорошие отели не допускаются, – то почему бы нам не снять номер в приличном отеле, не стянуть с себя всю эту висящую на нас грузом одежду... и я бы помогла вам поразмышлять обо всем этом деле?
Я рассмеялся.
– Должно быть, я забыл вам рассказать старую гавайскую прибаутку.
Уже когда мы проходили по холлу, она недоверчиво спросила:
– Какую прибаутку?
Я усмехнулся.
– Младая дева, отправляющаяся с парнем после захода солнца в отель, никогда к утру не остается девой.
Я сказал это почти все на гавайском наречии, но поскольку она работала со мной уже два с половиной года, то довольно хорошо понимала меня.
– Я уже не младая дева, – обиженно сказала она. – Мне уже почти двадцать. Да и вы уже не парень: я совсем не хочу оставаться девой.
Я покачал головой.
– Я так и знала, – хмуро буркнула она. – Спокойно, девочка, ничего не будет. Я должна сохранить это для вас. – И добавила с темпераментом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46