Что Уильям Холберг дочитал роман Стивена Кинга до половины, когда его убили. Книжку он оставил на ночном столике с загнутым краем странички.
— Ретроспектива Яйца откроется через три недели, — засмеялась Клео.
Джимми поборол неожиданное желание ударить ее и загнать этот смех обратно в глотку.
— Негодный мальчишка, — заворковала Клео, — заставил меня ждать до последней минуты. Я уж испугалась, что придется выставлять снимки без любимейшего автора Яйца. Я послала два или три письма в твой журнал, но они все вернулись обратно. Я звонила, оставляла сообщения. Но ты так и не ответил.
Большинство снимков были цветными, размером восемь на десять. Все они делались за полицейской лентой. Некоторые были сняты более крупным планом, и лишь единицы были сделаны «Поляроидом». Но даже эти единицы оказались не из Лагуны.
— Игра у тебя, конечно, интересная, — сказала Клео, — но смотри не заиграйся.
Джимми заметил цифровое изображение Уильяма Холберга. Это был явно официальный снимок. Рядом с трупом лежал пакет с мусором — Холберг пошел его выбрасывать, а по дороге его настиг убийца. Содержимое пакета вывалилось на асфальт — половинка грейпфрута, вымазанная в кофейной гуще, лежала прямо возле простреленной головы Холберга.
— Отличная картинка, — беззаботно заметила Клео.
Джимми уставился на нее в изумлении. Она казалась ему едва ли не самой одиозной персоной из всех, кого он когда-либо знал. Он взял фотографию Карлоса Мендосы. Его убили возле собственной машины. Ракурс и качество снимка напомнили Джимми те самые фото из коробки для сигар. Щеки моментально вспыхнули.
— А это очень популярная серия, — продолжала Клео. — Мы продали трех или четырех Мендос за последний год. Когда у фотографа есть такая возможность, он делает сразу пять или десять одинаковых снимков «Поляроидом». Вот остался последний.
— Это все фотографии, что у вас есть? — спросил Джимми, указав на стол.
— Перед тобой самая полная коллекция. Лучше ты нигде не найдешь, — раздраженно ответила Клео. — Снимки «Поляроидом» очень трудно достать.
Джимми протянул ей фотокарточку.
— Это мой брат, Джонатан Гейдж, — пояснил он. — У вас с ним когда-нибудь были какие-то дела?
— О! У Джимми есть брат! — Клео внимательно вгляделась в лицо Джонатана.
— Он пластический хирург. Очень белокожий — цвет лица светлее молока. Это не самый удачный снимок, но другого нет.
Клео покачала головой:
— Нет, я его не знаю. Но наши клиенты часто пользуются услугами посредников. Хотят остаться анонимными, — многозначительно посмотрела она на Джимми. — Хирурги называют скальпель ножом, ты не слышал? Я нахожу это очень возбуждающим.
Джимми забрал у нее карточку.
— Я хочу знать имя фотографа, снимавшего Мендосу. Возможно, Джонатан купил у него товар напрямую.
— Это конфиденциальная информация. Не обсуждается.
Джимми достал фотографию, на которой была Хоулт рядом с трупом Киннесона.
— Эта женщина полицейский. Если я сейчас позвоню ей, она быстро уговорит тебя назвать имя фотографа.
У Клео забегали глаза.
— Обожаю мужчин, способных на угрозы, — с вызовом сказала она, — однако ты промахнулся. Джейн Хоулт уже была здесь.
Джимми продолжал ошеломленно смотреть на Клео. Ведь он прекрасно помнил, как искренне удивилась Хоулт, когда он поведал ей о существовании рынка криминальных снимков.
— Она приходила недавно? — спросил он спокойно, скрывая удивление.
— Нет, детектив Хоулт навестила нас достаточно давно. Сначала я подумала, что она серьезный клиент, с виду вроде богатенькая. К тому же эти строгие люди, застегнутые на все пуговички, как раз и оказываются редкостными извращенцами с причудливыми пристрастиями, — вздохнула Клео. — Я была так разочарована, когда она сообщила, что ее интерес сугубо официальный.
— Да, я тоже, — ответил Джимми, уже практически не слушая ее. Он пытался понять, какую выгоду преследовала Хоулт, обманывая его. — И чего она хотела?
— Поляроидные снимки.
— Крупные планы? — поправил ее Джимми. — Скорее всего ее интересовали фотографии, на которых запечатлелось то, что могли пропустить полицейские.
Клео покачала головой:
— Она говорила только о поляроидных снимках. Я ей одолжила все, что у меня были на тот момент. Она вернула их через несколько дней и попросила сообщить, если в мои руки попадут другие.
— А почему ее заинтересовали только поляроидные фото? — озадаченно спросил Джимми.
— Ну, они более редкие, поскольку нет негативов. К тому же в них есть своя особая прелесть, эстетическая ценность. Хотя не думаю, что ее это сильно волновало.
— Что она делала со снимками?
— Откуда мне знать? Я предупредила ее, чтобы она не делала копий. За такое можно было бы и обвинить в нарушении авторских прав.
— А почему у тебя нет ни одного снимка из Лагуны?
— Ни один фотограф не смог пробиться к телу, — пожаловалась Клео. — Я спросила Джейн, не смогла бы она... экспроприировать парочку снимков Киннесона из лаборатории. Так сказать, в знак благодарности за мою услугу.
— Значит, вы никогда не выставляли на продажу фото Киннесона?
— К сожалению. Некоторые коллекционеры готовы заплатить уйму денег, лишь бы собрать снимки всех жертв Яйца. — Голос Клео смягчился. — Джимми, а у тебя есть доступ к фото Киннесона?
Джимми разглядывал цветной снимок, лежавший рядом на полке. Он представлял собой причудливую композицию из многочисленных синих точек, сосредоточенных вокруг белого пятна. Точки были обведены желтой линией. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять — перед ним изображение Лагуны, снятой сверху, вероятно, с утеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79