»
Он был настолько загипнотизирован созерцанием двух Роуленд, что не сразу заметил стоявших в уголке Эрншоу и Шарлотту Хэнни. Для последней, наверное, вынужденное пребывание в одной комнате с Лидией Роуленд должно было быть сущим наказанием: если кузина ее сверкала, то сама Шарлотта, одетая в строгое длинное платье пурпурных тонов, с небрежно наброшенной на медноватого оттенка волосы черной кружевной вуалью, казалась бледной и бесцветной. Наследницу крупнейшего в здешних краях состояния вполне можно было принять за гувернантку или же за эмигрантку из какой-нибудь малоуважаемой центральноевропейской страны. Рядом с ней стоял Эрншоу, борода его блестела так же, как и его костюм.
В ответ на какую-то реплику Эрншоу Шарлотта наградила его столь ядовитым взглядом, что любой нормальный человек от него немедленно бы смолк; однако член парламента выглядел таким же самоуверенным и довольным собой, как обычно. «Потому-то политиков и убивают, ничем другим их пронять невозможно», — подумал Блэар.
— Так значит, весь сбор пойдет в пользу сирот? — спросил он Левертта.
— Да, специально на устройство для них праздника.
Оркестр тоже спустился вниз и выстроился перед столом, на котором стояли чаши с пуншем и блюда с меренгами. Голубой серж и медные пуговицы формы оркестрантов подчеркивали их специфически английскую розовощекость. Позади стола висели непропорционально большие картины на возвышающие душу сюжеты: «Нагорная проповедь», «Усмирение волн», «Юдифь, держащая голову Олоферна». Блэар вдруг обнаружил, что рядом с ним стоят епископ Хэнни и Лидия Роуленд.
— Как вам кажется, мистер Блэар, «Проповедь» — такая умиротворяющая картина, правда? — спросила Лидия. — Эта толпа, голубое небо, оливковые пальмы и Христос в отдалении.
— Такая картина не для Блэара. Хорошую погоду он не любит, — проговорил Хэнни. — Вот штормы, поножовщина — это ему по душе. Ручным он быть не может. Жаль, что здесь, кроме пунша, ничего нет. Насколько я понимаю, Блэар, вы заслужили что-нибудь покрепче.
— Чем же?
— До меня доходят слухи, что вы уже начали бить людей, чтобы выжать из них информацию.
— Это было бы ужасно, Ваше Преосвященство, но клянусь, он ничего подобного не делает, — вступил в разговор Леверетт.
— А почему бы и нет? Если у Блэара стал наконец-то просыпаться интерес, это только хорошо.
Блэар посмотрел на других гостей: мужчины все были в черном.
— Надо мне было иначе одеться.
— Ничего, вы очень хорошо вписываетесь, — заметил Хэнни. — Леверетт, вам, по-моему, надо заняться тем небольшим сюрпризом, да?
— Да, Ваше Преосвященство. — Леверетт поспешно удалился.
Блэар ощущал направленные на него из разных концов зала ледяной взгляд леди Роуленд и наэлектризованный, преисполненный ненависти и презрения взгляд Шарлотты Хэнни. Шов у него на голове мучительно ныл. У Блэара не было ощущения, что он хорошо вписывается в это собрание.
Хотя Хэнни отвел Блэара в сторону, само присутствие епископа порождало вокруг них нечто вроде водоворота. Головы всех повернулись в сторону епископа, хотя лишь немногие из гостей обладали достаточно уверенным социальным положением, чтобы самим подойти и поздороваться. Блэара поразило, что общественное собрание может оказаться самым удобным местом для доверительного разговора.
— Поделитесь впечатлением, — небрежно спросил Хэнни, — кто из женщин здесь, на ваш взгляд, ярче других? Кто тут, так сказать, бриллиант среди серых булыжников?
— По-моему, Лидия Роуленд.
— Лидия Роуленд? Сногсшибательная девушка, в обычном смысле слова. Через месяц открывается светский сезон в Лондоне. Леди Роуленд повезет Лидию в Лондон, чтобы представить ее при дворе, сделать все необходимые визиты, поездить в каретах, потанцевать на нужных балах — пока она не привлечет к себе какого-нибудь мужчину, который и станет ее мужем. Все это ничем не отличается от обычаев тех племен, которые мы с вами видели. Нет, я не Лидию имел в виду. Да и какое мне дело до Лидии?
— А кого — Шарлотту?
— Неужели вы сами не видите? Конечно, она моя дочь. Но помимо этого, она еще была одареннейшим и самым замечательным ребенком в мире. Настоящей принцессой. Когда она поехала в Лондон, чтобы в первый раз выйти там в свет, она отказалась от всех этих выездов, вышагивания при дворе с разными щеголями — и я ее понимаю. Но теперь я ее просто не узнаю. Такое впечатление, что она каждое утро первым делом нарочно посыпает себя пеплом, чтобы скрыть собственную незаурядность. Посмотрите на тот мыльный пузырь, что стоит с ней рядом, на этого Эрншоу. Профессиональный политик. Он нанес поражение лорду Джереми, моему старому другу. Джереми вообще дурак был, что ввязался в выборы. Но ему взбрело в голову, что раз его семья служила стране со времен «Черного Принца» и раз он дает работу десяти тысячам человек и выплачивает еженедельно сто тысяч фунтов одной зарплаты, то он и должен добиваться этого места и непременно победит, потому что Эрншоу — ничтожество, у которого всех-то работников один клерк. Но победил Эрншоу, и теперь он пробивает в парламенте предложение запретить лордам избираться членами палаты общин, ограничив их, словно ископаемые, палатой лордов. Что ж, так Джереми и надо.
— Почему?
— Нечего бороться против профессиональных политиков, их надо покупать с потрохами.
— Эрншоу куплен? — «Довольно неожиданный взгляд на поборника моральных реформ», — подумал Блэар.
— Если нет, то это пустая трата средств.
— Циничный взгляд, даже для епископа.
— Когда я был молодым человеком, то исповедовал Золотое Правило; в среднем возрасте я пытался следовать здравому смыслу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147