Он должен был утвердить себя в глазах китайцев.
Через сорок пять минут он велел Тароко и Джойдипу остановиться. К тому времени она едва сдерживала свой гнев. Надменной китаянке не нравилось, когда ее унижали. Что ж, чертовски весело.
Вытерев рот тыльной стороной ладони, она подняла подушку и бросила ее в ван Рутена. Он отбросил подушку в сторону и сказал:
– Ах, ты озорница, – и указал на комод, где стояли фотографии, сделанные им только что. – Как только я их опубликую, ты станешь очень популярной. Твой телефон будет звонить и днем и ночью. Если кто-нибудь усомнится, что в жизни не хуже, чем на этих снимках, пусть звонят мне. Я с удовольствием дам тебе рекомендации.
В глазах Тароко заблестели слезы. Она сказала:
– Ты и твой отец. Вы оба безумцы. Когда Линь Пао узнает, что ты со мной сделал, ты пожалеешь, что родился на свет.
Ван Рутен сказал:
– Мне все известно о связи моего отца с Линь Пао. Эта новость не нова, девочка. Мы с отцом никогда не говорили об этом, потому что мы с ним не разговариваем. Нам так больше нравится.
– Ты ни черта не знаешь, – сказала она. – Как, ты думаешь, Пао удалось захомутать твоего отца?
– Так же, как и тебя – деньгами.
– Что ты говоришь? Ладно, я думаю, пришло время тебе узнать правду о Нельсоне Берлине. Ты знал, что он изнасиловал и убил свою собственную сестру?
Ван Рутен недоверчиво покачал головой.
– Ты лжешь, – сказал он.
– Я лгу? А как еще, по-твоему, китаец может влиять на такого крупного американского бизнесмена? Это твоя проблема, мистер ван Рутен. Ты никогда не веришь в то, что тебе неприятно.
Тароко рассказала ему о начале отношений между его отцом и Линь Пао. Детектив спокойно выслушал, и когда она закончила, сказал:
– Я знал, что мой отец совершал какие-то гнусные поступки в своей жизни, но я никогда не думал, что он способен на такое.
В ее лукавой улыбке он увидел ликование.
– Ты многого не знаешь. Тебе известно, что полиция уже напала на твой след? Ты считаешь себя таким умным, таким неотразимым, таким особенным. Но это не так. Ты делаешь ошибки. Ты соришь деньгами, оскорбляешь людей, слишком много пьешь и много говоришь. Линь Пао сейчас выясняет, сколько ошибок ты совершил, и если он решит, что полиция подобралась слишком близко к тебе, то...
Она провела пальцем по горлу.
Ван Рутен покачнулся от непродолжительного приступа головокружения. Он чувствовал пульс, который бился у него на шее. Чтобы скрыть дрожание рук, он спрятал их за спину. Затем Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и открыл их вновь. Он опять был спокоен. И готов сделать то, что следует.
Под взглядами Тароко и Джойдипа ван Рутен положил фотоаппарат на тумбочку возле кучи фотографий и достал из-за пояса пистолет. Поднял с пола подушку и приложил ее к стволу пистолета. Тароко пронзила его своим взглядом, и на секунду он заколебался.
Только на секунду.
Она сказала:
– Ты не посмеешь. Меня не посмеешь.
Ван Рутен выстрелил два раза в голову Джойдипа. Затем, став на кровать коленями, стал медленно продвигаться к хныкающей Тароко, пока не наступил на ее длинные волосы. Он заплакал, придавил подушку к ее груди и трижды нажал на спуск.
21
Нью-Йорк
Вскоре после рассвета ДиПалма покинул спальню и прошел в небольшую комнату в конце коридора. Из окна видно поднимающееся над Бруклинским мостом солнце.
На улице был март: весна настала неделю назад, но на окнах по-прежнему, лежал снег, а внизу на улице завывал холодный ветер.
ДиПалма включил свет, который на мгновение ослепил его. Стены комнаты были увешаны великолепной коллекцией самурайских мечей: дайто – длинными мечами, вакидзаси – средними, танто – короткими мечами. В небольших коробках и в витринах были выставлены предметы, принадлежавшие раньше самураям: цепи, рукоятки с орнаментами, цубы. ДиПалма пришел сюда, чтобы поразмышлять в одиночестве.
Он восстановил свои силы и вылечил левую ногу с помощью кэндо. Путь меча стал для него главным интересом в жизни. У него был талант к кэндо и эскрима, но он не ограничился усвоением техники этих видов боевого искусства. Он изучил историю меча самураев, а также биографии людей, которые ковали мечи и сражались с ними.
Он собирал мечи и ездил в Японию, чтобы изучать это оружие: написал книгу о японских мечах и искусстве фехтования, после чего его стали считать авторитетом в данном вопросе. Американские торговцы антиквариатом, владельцы частных коллекций и даже некоторые японцы интересовались его мнением, когда им нужно было установить подлинность меча. Кроме того, ДиПалма часто приглашали выступить перед коллегами, бизнесменами и другими людьми, интересующимися японской культурой. Некоторые называли его экспертом по мечам, что заставляло его вспомнить предупреждение отца. «В тот момент, как ты становишься экспертом, – говорил тот, – ты перестаешь думать».
Стоя в маленькой комнате, ДиПалма поежился и поднял воротник халата. Ему были ясны причины его увлечения мечами и другим оружием. Он всю жизнь остерегался обмана и предательства, ему трудно было быть откровенным с кем бы то ни было. Его подозрительное отношение к миру в целом логически привело его к выбору профессии – работы в полиции. Боевые искусства были лишь дополнительным средством самозащиты.
Но со временем боевые искусства научили его большему, чем просто сражаться. Он осознал значение традиции и необходимость сохранения неразрывности истории и культуры, о которой так часто говорил его отец, имея в виду их собственное сицилийское наследие. Посредством изучения кэндо и самурайских мечей ДиПалма пришел к пониманию того, что прошлое представляет собой большую ценность для настоящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114