— Я — не дура! И вообще, почему мужчины считают симпатичных блондинок полными идиотками? Стефан, и грудному ребёнку ясно, кто будет твоим высокопоставленным пациентом в Москве. Не волнуйся, я не стану произносить это имя вслух. По Польше всегда циркулирует огромное количество слухов, а уж об этом человеке и его тяжёлой болезни говорят все. Твой пациент очень серьёзно болен! Как ты думаешь, что будет с твоей карьерой, если после твоей консультации он умрёт? Ладно, оставим карьеру. Что будет с твоей жизнью? Стефан, ты — поляк, а не русский. Не забывай о том, как русские любят находить козлов отпущения.
Он улыбнулся Халене, очень тронутый её искренней заботой. Успокаивающим тоном он сказал:
— Я не собираюсь лечить его, Халена. Просто я дам кое-какие советы его лечащим врачам.
— А! Это значит, что ты не будешь осматривать его лично?
Стефан опять улыбнулся.
— Конечно, мне придётся осмотреть его, но лечить его я не буду. И ещё: слухи, к которым ты прислушиваешься, очень уж преувеличены, как и обычно. Я видел недавний отчёт о его состоянии. Я склонен доверять этому документу, а из него следует, что этот человек никак не собирается умирать в ближайшую неделю или месяц. Так что я не буду ничьим козлом отпущения.
Халена, казалось, успокоилась и опять расцвела.
— Ладно, как бы там ни было, мы едем в Москву вместе, а это просто замечательно! Теперь подробно расскажи мне о программе своей поездки.
Стефану стало легче от её улучшившегося настроения. К тому же он был рад сменить тему разговора, так что с энтузиазмом сказал:
— Я прибываю в Москву днём восьмого февраля. — Усмехнувшись, добавил: — Конечно, Аэрофлот, первый класс. К тому времени ты уже будешь в Москве. Мне заказан номер в «Космосе».
Теперь была её очередь усмехнуться.
— Посмотрите, какой у меня важный друг! Мне сказали, что я буду делить с кем-то комнату в «Юности», похожей на помойную яму.
Стефан с готовностью ответил:
— Не волнуйся, если захочешь, можешь жить вместе со мной в «Космосе».
Халена улыбнулась:
— Но не в первый день. Восьмого числа наша группа отправляется в Каунас, вернёмся мы только утром девятого. Я сразу же приеду к тебе в твой дворец.
Стефан кивнул:
— Первый день очень важен для меня. Они пришлют за мной машину в полдень. После консультации повезут куда-то на обед, но я попробую отказаться. Я попрошу их заказать для нас обед в «Ласточке».
Она благодарно кивнула и спросила:
— Что потом?
Стефан пожал плечами.
— Затем у меня три дня лекций и визитов, а после этого — четыре выходных. Ты не могла бы отпроситься со своего семинара, чтобы съездить со мной в Ленинград?
Халена ответила:
— Конечно, это будет очень сложно. Моё расписание практически всё забито, а работа так важна для государственных интересов и человечества в целом… Я должна очень хорошо подумать над таким предложением. Посмотрим, что перевесит: жизнь, связанная с искусством и служением человечеству, или компания неопытного молодого врача.
Стефан заметил, как уголки её губ дрогнули, поднялись вверх, и он улыбнулся вместе с ней.
Затем она сказала:
— Ты знаешь, я всегда хотела посмотреть Эрмитаж… Да, Стефан, я поеду с тобой в Ленинград.
— Отлично. Давай выпьем за это.
Он оглянулся в поисках официанта и только тогда заметил, что они — последняя пара, оставшаяся в ресторане. Нахмурившись, он посмотрел на часы и быстро поднялся со своего места.
— Халена, уже почти три часа. Мне надо быть в операционной через пятнадцать минут.
Вынув портмоне, он извлёк оттуда двадцать стозлотовых банкнот и положил их на стол.
— Пожалуйста, заплати по счёту. Увидимся в пятницу вечером, в девять.
Он нагнулся, поцеловал её и заспешил к выходу.
Главный официант подошёл со счётом, лежащим на серебряном подносе. Она положила на него деньги и, улыбнувшись, сказала:
— Сдачу оставьте себе, но принесите мне, пожалуйста, ещё немного вина.
Официант улыбнулся и отправился выполнять её просьбу. Она крикнула ему вдогонку:
— Сделайте, пожалуйста, двойную порцию.
Он полуобернулся и кивнул. Пройдя несколько шагов, он опять был остановлен её голосом:
— Да, и ещё. Добавьте немного ликёра.
* * *
В Москве Виктор Чебриков тоже плотно обедал в специальной столовой, куда ходили члены Политбюро. Его пригласили два человека, имеющие достаточно высокое положение, чтобы непроизвольно вызывать у него уважение. Они были приятными в общении и вежливыми по отношению к главе КГБ, но в то же время достаточно настойчивыми в попытках получить у него информацию о развитии ситуации. Чебриков мог промолчать в ответ на их вопросы или даже возмутиться наличием в них намёков на своего патрона. Но он этого не делал. Он достаточно разбирался в политике. Чебриков говорил сравнениями и параллелями, а уж эти двое, будучи умными людьми, понимали всё, что хотели понять.
Входя в кабинет Замятина, он дожёвывал таблетку для стимуляции пищеварения в противовес второй порции шоколадного торта. Полковник и три майора мгновенно вытянулись по стойке «смирно» и отдали Чебрикову честь.
Он дружеским тоном спросил:
— Ну что, есть что-нибудь?
Замятин был обрадован тоном босса и сразу же успокоился. Он сказал:
— Пока у нас мало новой информации. Под действием транквилизаторов поляк, называвший себя Альбином, признался в том, что на самом деле является нелегальным священником Йозефом Питкевичем и женат на женщине, которую схватили вместе с ним. Он ничего не смог сказать насчёт Беконного Священника и, похоже, никогда с ним не встречался. У его жены во время жёсткого допроса случился сердечный приступ. Перед этим даже под уколами она ничего ценного не сказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115