— Югославия.
Мирек с усилием сделал несколько шагов. Он хотел пройтись по палубе, но матросы и слышать об этом не желали. Один из них взял сумку Скибора и провёл его сначала в туалет, а затем в каюту…
Теперь Мирек смотрел через маленький иллюминатор на причалы порта Триполи. Они выглядели очень обшарпанными. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, он стал перепаковывать сумку. Прошёл ещё час, за который Мирек окончательно измучился. Наконец постучали в дверь. Мирек открыл её и увидел средних лет араба в военной форме без каких-либо знаков различия.
— Вернер?
Мирек кивнул. Араб спросил по-английски:
— Это ваша сумка? Выньте из неё все вещи.
Мирек сделал то, что ему сказали, и выложил все вещи на койку. Араб проверил одежду и сумку, затем тщательно обыскал Скибора. Наконец, удовлетворённый, он приказал Миреку сложить все вещи обратно в сумку и следовать за ним. На палубе было полно матросов, но они как будто не замечали араба и Мирека.
У сходней их ждал армейский грузовик, в котором сидел шофёр, одетый точно так же, как и араб. Последний подвёл Мирека к кузову, откинул брезентовый полог и жестом приказал залезть в кузов. Мирек закинул внутрь сумку, затем запрыгнул туда сам. Как только он уселся на скамейку, полог наглухо закрыли снаружи.
Ехали они часа два. Первый час грузовик шёл по шоссе, но затем, видимо, свернул на просёлочную дорогу. Миреку пришлось крепко держаться за скамейку, потому что дорога оказалась ужасно ухабистой. У него уже начала болеть спина, когда грузовик наконец остановился. Скибор услышал арабскую речь, полог открылся, и он вылез наружу.
Первым его впечатлением было, что он оказался в концлагере. Грузовик въехал в огороженное высоким проволочным забором пространство. Справа от Мирека было длинное бетонное строение, а слева — три ряда обшарпанных деревянных бараков. Араб подвёл его к двери бетонного здания, открыл её, сказал кому-то несколько слов по-арабски и затем впустил Мирека внутрь, закрыв за ним дверь.
Скибор оказался в небольшом кабинете. Здесь был всего лишь один стол и два стула. За столом сидел высокий крепкий мужчина. Это был блондин со стрижкой «ёжик». По его лицу было видно, что жизнь обходилась с ним весьма круто. Ему было под пятьдесят. На маленьком журнальном столике рядом с ним стоял радиоприёмник. Одет он был, как и араб, в военную форму без каких-либо знаков различия. Он читал какую-то бумажку. Даже не посмотрев на Мирека, он сказал по-немецки с сильным американским акцентом:
— Тут написано, что вы свободно владеете немецким. Вам будут предоставлены лучшие жилищные условия, и вы пройдёте курс подготовки по категории "А". — Усмехнувшись, он добавил: — Это значит, у вас будет отдельная комната и много персональных инструкторов.
Он встал и протянул Миреку руку:
— Вернер, меня зовут Фрэнк. Мне бы следовало выразить надежду, что вы отлично проведёте здесь время. Но я не стану этого говорить, так как знаю, что вам тут не понравится.
Они пожали друг другу руки. Фрэнк так крепко сжал руку Мирека, что тот еле её выдернул обратно.
— Вы уже поужинали, Вернер?
Мирек покачал головой. Фрэнк посмотрел на часы и указал на свободный стул.
— Ладно, садитесь. Мы просто закончим пару формальностей, а потом пойдём в столовую. Вы долго сюда добирались?
— Да. Можно сказать, несколько месяцев, и самыми напряжёнными были последние дни.
Фрэнк изобразил на лице что-то похожее на сочувствие. Он хихикнул и сказал:
— Вы, конечно же, попали далеко не в «Хилтон», но, как я уже сказал, вы будете жить в лучших условиях и заниматься по категории "А". Питание у вас будет вполне приличное. Я сам организовал это, когда приехал сюда в прошлом году. Людей ведь нельзя хорошо подготовить на скудной пище. Ладно, теперь перейдём к делу.
В голосе Фрэнка зазвучали жёсткие нотки.
— Это не политический и не идеологический лагерь, так что здесь не будет никаких занятий подобного рода. И вообще тут запрещено устраивать любые дискуссии. Вы понимаете меня? У нас здесь табу на дискуссии, ясно?
Он строго посмотрел на Мирека, который старательно закивал головой.
— Второе: никаких личных вопросов. В данный момент в лагере находится двадцать пять человек. Они попали сюда отовсюду. У них, как и у вас, только одно имя, да и то вымышленное. И это имя — всё, что о них должны знать окружающие. В подобном учреждении нам приходится бороться с возможностью внедрения посторонних людей. Ведь от этого зависят наши жизни. За время моего пребывания здесь такие люди были выявлены дважды. Так что каждый, кто попытается задать здесь какие-нибудь личные вопросы, будет наказан, а единственным наказанием у нас является смерть. Понятно?
— Значит, тех двоих убили?
Фрэнк усмехнулся:
— Да, один был из французских, а другой — из немецких спецслужб. Вы пробудете здесь тридцать дней. Не очень большой срок, но иногда эти тридцать дней будут казаться вам тридцатью годами. Выходных не будет. Помните: после того, как вы сюда приехали, для вас существуют только наши порядки. Вы должны делать только то, что приказывают вам инструкторы. Вы уедете отсюда либо отлично подготовленным боевиком, либо вообще отсюда не уедете. Вам всё ясно?
— Конечно…
…Миреку была не в новинку жизнь, состоящая из режима и дисциплины. В СБ его научили отлично пользоваться пистолетом и рукопашному бою. Но за два дня, проведённые в лагере Ибн-Авад, он понял, что то, чему его будут обучать, будет для него абсолютно новой, незнакомой наукой.
Инструктором по общей физподготовке была женщина, арабская террористка Лейла. У неё было жестокое, но привлекательное лицо и гибкое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115