После того, как они уселись на прежние места, он сказал:
— Нам надо составить план действий.
Менини сразу же согласился.
— Мы поклялись хранить все в тайне. Всё это должно быть осуществлено нами и лицами, которым мы доверимся. Но они не должны знать о главной цели Посланника.
Он повернулся к голландцу.
— Отец Питер, сколько понадобится времени, чтобы убедиться в годности этого самого Скибора для наших целей?
— Не больше недели, Ваше Преосвященство.
— Тогда я предлагаю встретиться здесь же через две недели.
Версано согласно кивнул и наклонился ближе к остальным двум. Почти шёпотом он сказал:
— Может быть, нам придётся общаться по телефону. Я хочу предложить специальный код для зашифровки некоторых слов.
Ван Бурх и кардинал тоже наклонились к Версано, заинтересованные такой конспирацией. Версано продолжал:
— Сам Скибор должен называться Посланник, это вполне безопасное прозвище. Женщина, которая с ним поедет, будет называться Певицей. А Андропов, цель всей операции, будет называться просто Человек.
— Ну а как насчёт нас самих?
В комнате на минуту воцарилось молчание, пока все думали, потом Менини с тонкой ухмылкой на лице предложил свою версию:
— Троица.
Всем понравилось такое название. Версано взялся за стакан и произнёс тост:
— За нашу Троицу!
Остальные поддержали тост, затем выпили по предложению ван Бурха за Посланника папы. Затем Менини, как бы решив не позволять сообщникам забывать об основной цели, ради которой они все это устраивали, торжественно произнёс свой тост:
— Во имя папы римского!
Глава 3
Мирек Скибор сидел на третьей по счёту скамейке от начала второй тропинки за часовой башней в венском императорском парке Шенбрунн. На этом месте ему было приказано сидеть и ждать. Рядом сидела толстая старуха в чёрном. На голове у неё была шерстяная косынка, скрывающая седые волосы. Она очень раздражала Мирека. Связной должен был появиться через пять минут, а эта бабка и не думала уходить.
Она сидела на этом месте уже целых двадцать минут, время от времени покашливая в неопрятного вида платочек. Он посмотрел на её ноги, обтянутые чёрными чулками. Они были такими толстыми, что, казалось, раздирали истёртые, наверняка слишком маленькие по размеру туфли. От неё так и несло чем-то протухшим, немытым. Он, негодуя, отвернулся, посмотрев на город, и тут его недовольство и негодование как рукой сняло. Он всего лишь второй день был на Западе, и все здесь вызывало в нём восторг. Он был настолько захвачен всем, что видел после побега, что горящая у него в душе ненависть уже как будто стала затихать. Не достопримечательности и знаменитые строения производили на него такое впечатление (ведь в Польше и в России тоже были такие же великие исторические места), а люди и повсеместное изобилие. Все люди в Вене выглядели счастливыми и беззаботными, а товаров было множество. Он был не настолько глуп, чтобы верить, что везде на Западе так здорово. Где-то тут, поблизости, должны быть места, где царит нищета и, как следствие, несчастье, но, казалось, здесь, в Вене, никто об этом не думал. Он добрался до города в трейлере, в котором, по иронии судьбы, перевозили бекон. За час езды от границы до Вены запах бекона въелся Миреку в кожу, и ему уже становилось дурно при одном воспоминании о беконе.
Двери контейнера открыли в каком-то тёмном дворике. К этому времени Миреку было уже совсем плохо. На улице его ждал монах; он кивнул Миреку и велел идти следом. Неся в руках небольшой узел с одеждой, Мирек последовал за монахом по коридору с низким потолком. Было три часа утра. Вокруг не было ни души. Монах указал Миреку на какую-то дверь, и тот вошёл в комнату. Это было что-то вроде тюремной камеры. Вся обстановка состояла из железной кровати с тонким матрацем и тремя серыми одеялами поверх него. Больше в комнате ничего не было, так что она вполне могла сойти и за тюремную камеру. Он повернулся к монаху, лицо которого буквально излучало «душевную теплоту». Тот сказал, указав неопределённо куда-то рукой:
— Туалет и душ дальше по коридору. Вы должны оставаться здесь, в семь часов вам принесут завтрак, в восемь с вами будет говорить викарий.
Он направился к двери, а Мирек вдогонку сказал с долей сарказма:
— Спасибо вам огромное и спокойной ночи!
Не последовало никакого ответа, но Мирек совсем этому не удивился. Он понял, что тут знают, кто он такой и чем он раньше занимался. Везде во время путешествия его принимали очень «гостеприимно». Голые, унылые комнаты и враждебные лица. Для них всех он был хуже прокажённого, ведь к прокажённому они испытывали бы какое-то сострадание, а с Миреком общались лишь из чувства долга, явно без всякой радости. Правда, пришедший утром викарий оказался более снисходительным. Мирек, благодаря своей бывшей уже профессии, понял, что этот священник отнюдь не пешка в структуре католической церкви. Мирек решил, что, может быть, хоть у него окажутся какие-нибудь новости. И действительно, викарий сказал:
— Вы останетесь здесь ещё на одну ночь. Завтра в час дня вы должны будете находиться в определённом месте в городском парке. Возьмите с собой свои вещи. Связной подойдёт к вам и попросит прикурить. Вы должны будете ответить, что никогда не носите спичек. Затем вы последуете за этим человеком.
— Куда он меня поведёт?
Викарий пожал плечами.
— Куда? Куда он меня поведёт? Когда я смогу встретиться с Беконным Священником? — продолжал настаивать Мирек.
Священник в недоумении поднял брови:
— Беконный Священник?
Мирек разочарованно вздохнул. Все отвечали ему полным непониманием, когда он спрашивал о Беконном Священнике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115