Когда два месяца назад настоятельница вызвала ее и дала ей это задание, особого восторга оно у монахини не вызвало, несмотря на то что положение в Албании было очень сложное и ее новое назначение могло быть сопряжено с опасностями и риском.
Поначалу трудности действительно были, но именно это ее и ободряло. В первые недели пребывания на новом месте она часто слышала стрельбу, доносившуюся со стороны Тираны, которая находилась в двадцати милях к югу. Несколько раз мимо будущего сиротского приюта проходили группы вооруженных людей, некоторые из них были в военной форме, другие – в износившейся гражданской одежде. Но монахинь они не беспокоили, только просили что-нибудь поесть и шли дальше своей дорогой. Теперь все было спокойно, и сестра Ассунта наслаждалась миром и видом поросших лесами окрестностей. Этот зеленый лесной край очень отличался от типичных ландшафтов ее родной страны с их застывшими коричневыми известняковыми скалами, лишенными какой-либо растительности.
Всего сиротским приютом должны были заниматься пятеро монахинь. Она была старшей и единственной, прибывшей с Мальты. Кроме нее в монастыре жили три монашки из Италии и одна из Ирландии. Она была неопределенного возраста и отличалась от остальных мощным телосложением. Никаких проблем в общении с ними у сестры Ассунты не возникало, поскольку она прекрасно говорила как по-английски, так и по-итальянски.
Приют был устроен на средства нескольких благотворительных обществ, прежде всего частной международной организации с центром в Риме. На Мальте настоятельница говорила ей, что это общество основано несколькими весьма состоятельными частными лицами, которые в большинстве своем, хотя это и казалось немного странным, пожелали остаться неизвестными. Тем не менее она знала, что в приближавшейся машине ехал один из главных жертвователей. Целью его визита было проверить, как в приюте продвигаются дела. Сестре Ассунте и находившимся в ее подчинении монахиням удалось за короткий срок получить для приюта все необходимое, оборудовать его и принять первую партию девочек в возрасте от четырех до тринадцати лет. В соответствии с полученными инструкциями, потерявшихся и брошенных в результате развала семей девочек в приют не принимали. Здесь были лишь те сироты, которых родители оставляли сразу же после рождения, или подкидыши.
Автомобиль затормозил прямо перед монахиней. Водитель был знакомым ей албанцем. На заднем сиденье машины расположился смуглый худощавый мужчина. На какое-то мгновенье сестре Ассунте показалось, что много лет назад она где-то уже видела его лицо. Но монахиня тут же отогнала эту мысль прочь. Мужчина вышел из автомобиля. Она оглядела его с ног до головы, сгорая от любопытства, объяснявшегося отчасти тем, что у приехавшего было арабское имя. Она никак не могла понять, почему арабу пришло в голову финансировать благотворительную христианскую организацию.
Будучи по природе человеком любопытным и прямым, сестра Ассунта задала этот вопрос во время обеда, поданного сразу же после того, как гость осмотрел ремонтные работы. Во время самого осмотра она была просто поражена его интересом к делу и проницательностью. Всей хозяйственной работой в приюте должны были под ее руководством заниматься шесть албанских мирянок. Он прежде всего спросил ее, знает ли она албанский язык. Сестра Ассунта сказала, что, освоив краткий курс обучения, уже может объясняться, а через несколько недель практики будет в состоянии беседовать и на более серьезные темы. Потом он поинтересовался, удобные ли помещения для жилья у нее и других монахинь. Она с улыбкой ответила:
– Учитывая наши потребности, вполне.
Он тоже улыбнулся и заметил, что испытывает глубокое уважение к призванию монахинь.
Итак, она задала ему свой первый вопрос во время простого и непритязательного обеда. И задала она именно этот вопрос, так как на нее произвел впечатление его искренний интерес и доброта к детям. Среди них была двенадцатилетняя девочка, единственная из всех, родителей которой расстреляли из пулемета в первую же ночь восстания. Звали ее Катрин, она была блондинкой с бледным личиком и ангельскими глазами.
Он сжал это личико между ладоней, поцеловал девочку в щеку, обернулся к сестре Ассунте и тихо сказал ей:
– Мы должны найти этому ребенку дом, где она расцвела бы так, чтобы наполнить наши сердца радостью.
Вот тогда-то она его и спросила:
– Но вы ведь не нашей веры?
Он покачал головой и произнес:
– Нет, сестра, я не вашей веры.
– Вы исповедуете ислам? – спросила она.
Он снова отрицательно покачал головой, и губы его скривились в легкой усмешке.
– У меня своя вера. Она не имеет прямого отношения ни к одной мировой религии.
Они вшестером сидели за круглым столом в недавно построенной столовой. Остальные четыре сестры обедали с ними. Женщины-мирянки питались за другим столом. Когда он вновь заговорил, все монахини стали его внимательно слушать.
– Конечно, я верую в некое высшее существо. Любой человек, лишенный веры, – глупец. Однако мне трудно определить высшее существо, в которое я верую. Мне много приходилось заниматься всеми крупными мировыми религиями, изучал я и второстепенные вероучения. Я разделяю многие их положения, но принять в целом все-таки не могу.
Когда подали суп, сестра Ассунта резко положила ложку на стол и спросила:
– Вы – масон?
Он улыбнулся и покачал головой.
– Сестра, успокойтесь, пожалуйста. Я не имею к этому никакого отношения и очень от масонства далек.
Сестра Симона спросила:
– Но если вы не нашей веры, почему же вы решили поддержать здесь работу нашего ордена?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124