Но только он взялся за ручку, как Баум негромко произнес ему вслед:— Знаете, что мне сейчас пришло в голову? Я могу предать вас гражданскому суду по обвинению в попытке помешать правосудию. Давайте-ка лучше посидим да мирно побеседуем, чем затевать всякие там официальные допросы да пересуды — вы ведь из армии за милую душу вылетите, стоит лишь дать ход этому делу.— А что я сделал? — растерялся сержант.— Начальство вас прикрывать не станет, ему до вашей пенсии и дела нет, неужели не понятно?На сей раз до малого что-то дошло, взгляд его стал осмысленным, в глазах отразился испуг.— Когда уходите в запас?— В июне следующего года.— Не лучшее время вступать в конфликт с законом, — Баум осуждающе покачал головой.— Но я же только выполнял приказ!— Не сомневаюсь. Но если скажете всю правду, обещаю вас не выдать.— Если до моего начальника дойдет…— Да не бойтесь, ничего не дойдет, — Баум старался расположить к себе собеседника и даже улыбнулся ему вполне дружески. — Ну так как дело было? Когда у вас разговор был?— Вчера.— Как зовут этого человека, которого вам велели заменить? Напишите его имя. — Сержант молча повиновался. — А где он сейчас?— Мне сказали, что его в Компьень перевели.— Ясно. Ступайте теперь и не бойтесь ничего.Баум проводил сержанта суровым взглядом, собрал все записи в кучу, вызвал одного из своих помощников и дал ему подробнейшие указания — они касались того человека, имя которого назвал сержант. После чего пожелал младшему коллеге спокойной ночи и отправился в комнату, где помещался командный состав, специально, чтобы поблагодарить начальство за теплый прием.Ему было невдомек, что полицейский капрал, дежуривший в тот вечер на проходной, имел обыкновение за небольшую плату оказывать военным небольшие услуги. Зато водитель, которого Баум допрашивал, имел нюх на такие дела — в конце концов оба они южане, он и этот капрал, — так что, пока его вели через проходную, успел сунуть стражу на проходной номер телефона в Марселе и шепнул на ходу:— Передай Анри, что Жалю прокололся.В обеденный перерыв капрал сбегал на ближайшую почту и выполнил поручение.
Ровно через час после того как сообщение о провале поступило в Марсель, в Париже встретились Таверне и Савари.— Брату надо сматываться немедленно, сегодня же вечером, — волновался Таверне, он же Александр Жалю.— Границу ему не пересечь, — хладнокровно заметил Савари.— У него на этот случай припасен паспорт. Не поймают.— Ты с ним говорил?— Нет пока, я решил сначала повидаться с тобой. Отсюда пойду к нему — хотя, может, это и опасно, что, если у него на квартире уже засада?— Если сообщение верное и они развяжут ему язык — представляешь, что он… — Савари умолк. Сообщники посмотрели друг другу в глаза:— Тебе он, конечно, родной брат…— Да какое это имеет значение? — искренне удивился Таверне.— Кого подключишь к этому делу?— Караччи.— Думаешь, он сможет быстро все уладить?Таверне кивнул в ответ.— Ну а сделка в Марселе? С ней все в порядке?— Боюсь, что нет.Около часу ночи двое неизвестных вскрыли отмычками дверь скромной квартирки в семнадцатом округе Парижа, где проживал инспектор Рене Жалю. Все устроилось быстро и без шума, хозяин даже проснуться не успел. Один из ночных визитеров остался возле двери, другой повернул по коридору направо, где, как ему сказали, находилась спальня, бесшумно приблизился к спящему и, приставив ему к затылку дуло пистолета, выстрелил. Оружие было с глушителем, так что выстрела никто из соседей не слышал.Утром следующего дня на рассвете на борт «Круа Вальмер» прибыл лоцман. Он поднялся с набережной по специально для него опущенным сходням, пожал руку капитану и они вдвоем пошли на мостик. Команда была полностью готова. Зазвучали привычные приказы, сигналы; с лязганьем и скрипом, растревожившим тихий утренний воздух, судно начало разворачиваться, освобождаясь от всего, что привязывало его к берегу, и становясь носом к горловине бухты. Потом, когда оно было уже у самого выхода в открытое море, к борту подкатил черный катер и лоцман, обменявшись на прощанье рукопожатием с капитаном, спустился по трапу.— Привет, — бросил на прощание капитан. — Из-за чего вчера суматоха была?Лоцман пожал плечами: понятия, мол, не имею. Ну, до скорого…Когда гавань скрылась из виду, «Круа Вальмер» начал набирать скорость. До Хайфы при обычных четырнадцати узлах было четыре дня пути. Среди команды находились двое из военной разведки — их прислал Савари. А среди баллонов с топливом, стоящих в трюме, два были чуть толще и длиннее остальных, и свежая краска на них еще не совсем высохла. Глава 29 Не успел Таверне — он же Александр Жалю — выйти из лифта на третьем этаже своего дома на улице Спонтини, как ему преградили путь двое в штатском, оба — весьма крепкого сложения. Один из них предъявил удостоверение:— Контрразведка. Вы Александр Жалю, не так ли?— Да.— Будьте добры, пройдите с нами. Вас приглашают для беседы.— Какой еще беседы?— Речь, видимо, пойдет о вашем брате.— Что с ним?— Не знаю, месье. Нам поручено только доставить вас в управление.Внизу ждала машина. Через двадцать минут Александр Жалю сидел за столом напротив Альфреда Баума и громко возмущался тем, что ему не позволяют связаться с адвокатом.— Всему свое время, месье, — пытался успокоить его Баум. — Я пока хотел бы задать вам несколько вопросов.— Ни слова от меня не услышите, пока здесь нет моего адвоката.Баум внимательно посмотрел на посетителя, его лохматые брови чуть дрогнули, сошлись на переносице, и взгляд внезапно стал острым и холодным, как стальной клинок.— Вы обвиняетесь в государственной измене, — произнес он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108