Она сжала его руку.
– С тех пор я узнала больше: о борьбе ЦРУ за монополию на контрабанду опиума из Южного Вьетнама и Лаоса в 60-х, о том, как мы, ЦРУ, продавали героин, чтобы оплачивать операции, которые Конгресс отказывался финансировать, – политические убийства, о которых Конгрессу было неизвестно. Тот самый героин оседал на улицах Нью-Йорка, Чикаго и в тысяче других мест, превращая молодых американцев в наркоманов. И вьетнамская война, убившая моего мужа, тоже была развязана ЦРУ, вопившим: «Бей коммунистов!» А доверчивые американцы ринулись на защиту чудовищного наркобизнеса ЦРУ и доходов от него в Лаосе, Камбодже и Южном Вьетнаме...
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Сэм, попытайся меня понять: я работала на тех самых людей, что были виновны в гибели Тима и пятидесяти пяти тысяч других американцев! Все эти годы я жила сплошной ложью, заключавшейся не только в ролях и мнимых образах, но и в моих глубочайших побуждениях. Я будто жила с незнакомцем, который лгал мне, в то время как и я лгала самой себе. Секс, случайный оргазм, голод, жажда – только это и было неподдельным в моей жизни.
– Все на самом деле не такие, какими кажутся.
– Возможно, но хорошие люди не пытаются быть лживыми со всеми подряд. А те, кто работает в ЦРУ и их прототипы в КГБ, британской разведке, как и все тайные агенты, лживы сознательно. Это – образ жизни, ставший привычкой, которую они не в силах бросить. Из-за многоличия они теряют свое подлинное лицо, и оказывается, что под масками-то ничего нет.
– Так, наверное, проще.
– Но это все неживое! Нехорошее.
Он откинулся на спинку стула. Ее лицо, покрасневшее от волнения, казалось припухшим, она пристально смотрела на него, словно в чем-то обвиняя. «Какое она имеет право осуждать меня? Опять она все так поворачивает, что мне приходится защищаться. Интересно, она искренна или опять играет? Пока я не буду уверен, мне остается предполагать последнее».
– Расскажи-ка мне о Der Kapellmeister, – сказал он. Она помедлила.
– Где ты о нем слышал?
– Отвечай!
– Я не знаю, кто он, – но через него надо было связываться с МАД. Это означает «дирижер».
– Что такое МАД?
– Сокращенное название западногерманской военной разведки.
– А «дирижер»?
– "Kaplle" по-немецки «хор», значит, буквально это переводится «хормейстер». Где ты это услышал?
– Морт как-то упомянул о нем Лу. – Он улыбнулся. – Должен тебе признаться, что я не верю в такую перемену твоей сущности.
Она выпрямилась.
– В какую?
– Например, в Афинах. Когда ты вдруг решила подружиться со мной, вместо того чтобы следить.
– Ты уже начал мне нравиться – не спрашивай почему.
Она улыбнулась.
– Я совершила нечто ужасное, но я рада, что так поступила.
– В этом нет ничего нового.
– Не будь таким, Сэм. Я охотно верю, что тебе себя жалко.
– Конечно, жалко, но не себя, а других. Так что же ты сделала?
– Вместе с антибиотиками я дала тебе еще кое-что, чтобы развязать язык и о чем бы ты уже не помнил на следующий день. – Она схватила его за руку. – Мне пришлось это сделать! Мне было необходимо узнать, правдой ли было то, что они мне рассказали. Когда я поняла, кто ты, именно тогда я и решила помочь тебе. Моя ошибка заключалась лишь в том, что я сразу не рассказала тебе. Но моя работа приучила меня к проверке фактов, к гарантиям. Большей частью то, что мне приходилось видеть, было фальшивым; когда я наталкиваюсь на что-то неподдельное, я не верю.
– А что было после Африки?
– Через две недели, после того как погиб американец из Международного банка, меня отозвали назад в Брюссель. Там я провела еще полтора года, выезжая время от времени в Таиланд и позднее играя роль подружки одного британского майора.
– Выведывая секреты в постели?
– Можешь это так называть. Я уверена, что он все понимал и подкармливал меня всякой пикантной всячиной только лишь для того, чтобы удержать меня. Потом как-то в воскресенье в половине седьмого утра мне позвонили и сказали, что в одиннадцать часов я должна быть на самолете, вылетавшем в Дели. Из каждого аэропорта, где самолет делал посадку, я должна была звонить в Брюссель, и в Тегеране меня встретил человек, говоривший по-немецки с южноамериканским акцентом. Мне было известно только, что его звали Рауль. Он вручил мне обратный билет на самолет, на котором ты летел, и твое досье.
– Что в нем было?
– Фотография из паспорта, копия диплома об окончании колледжа, написанные от руки сведения о местах твоего пребывания после окончания колледжа. Там говорилось о том, что ты играл в футбол в Канаде, о твоей травме, о смерти твоих родителей и невесты. Мне не выразить, как я сожалею обо всем.
– Продолжай.
– Ты сомневаешься, что я люблю тебя. Одной из причин моей любви явилось то, что ты никогда не говорил о той боли, которую тебе пришлось вынести, а больше уделял внимания моей.
– И какое же у тебя было задание?
– Ты значился русским агентом американского происхождения и, работая в горах американским проводником, собирал информацию о китайцах. Тебя готовили в Северной Африке и Париже, и предполагалось, что ты ездишь в Россию через Одессу и Владивосток. Ты только что выполнил задание в Непале, в результате которого ухудшились отношения между США и Китаем, и хладнокровно убил там трех американцев.
– Трех? Я убил только Стила.
– По сценарию ты убил еще Алекса и того, другого американца – как его звали?
– Элиот.
– Да. И если тебя схватит ЦРУ или Интерпол, то звучать это будет так. Будто ты убил этих трех и несколько непальцев. И ты будешь убит при попытке к бегству.
– Дальше.
– Я должна была познакомиться с тобой в самолете и увлечь тебя, если получится, и удерживать возле себя в Греции, если не там, то в Париже или Нью-Йорке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119