Перегнувшись через стойку, мальчик зашептал, хотя кроме них в кафе никого не было.
– Каждое утро в десять часов в Марсель отправляется paquebot. Мы можем остановиться у моего брата в Лионе. Он найдет мне работу. Я скопил около сотни динаров.
Коэн старался унять дрожь.
– Во Франции, – сказал он, – все очень дорого. И холодно. Возьми что-нибудь теплое. И еду, – добавил он, вспомнив спасательную шлюпку на «Петре Вяземском».
Дрожащий крик муэдзина эхом разнесся по едва начинавшей светлеть улице. Какой-то старик, опустив на землю узел, встал на колени лицом к востоку.
Извинившись, паренек скрылся за шторой, украшенной бусинками, в конце бара.
– Мы сможем уйти в семь, – сказал он, вернувшись, – я приготовлю тебе завтрак. Oeufs plats. Все американцы любят яичницу.
В семь появился хозяин, постоянно подергивавший усы.
Десять минут спустя Коэн с мальчиком вышли из кафе и окунулись в сырую свежесть утра. Их карманы были набиты хлебом и паштетом.
– Я попросил его, чтобы он заплатил мне за работу до сегодняшнего вечера. – Парнишка улыбнулся. – Я сказал ему, что хочу купить велосипед.
– Alors?
– Да он знает, что на свои деньги я не смогу купить велосипед.
* * *
В воздухе витал запах моря, помоев и пристани. Мальчик жил в замазанном штукатуркой доме над берегом моря.
– Мама будет плакать, – сказал он. Коэн остался ждать на улице. Боль в груди становилась одуряюще невыносимой, она распространялась по всему телу, наполняла его и вызывала приступы мучительной тошноты при каждом вздохе. «Я не боюсь просить Господа, – подумал он, – я молюсь, чтобы мы добрались до Франции. Я молю Его». Мальчик спустился, протягивая ему плащ и клочок бумаги, на котором было написано что-то по-арабски. – Это пропуск в порт, старый, еще моего брата. У меня тоже есть.
– Они меня заметят.
– Неважно. Корабли может разгружать кто угодно. Подними воротник, вот так, повыше. Опусти голову, когда будешь показывать пропуск.
Действительно, дежурный в будке не обратил никакого внимания. Они вошли в порт. Вдоль причалов, покрытых пятнами масла и мазута, стояли грузовые суда, зиявшие открытыми люками. С их мачт свисали разные флаги. Чайки жалобно кричали над головой или стоически плавали в затхлой воде. Мужчины в изношенных джеллабах ждали у покрытых брезентом поддонов.
Paquebot был старым и ржавым. Несколько человек поднимались на него по переднему трапу. Мужчина в голубой рубашке проверял билеты. Задний трап не был закреплен цепью. Наверху, облокотившись на поручни, курил матрос.
– Подожди-ка. – Мальчик показал туда, где в средней части судна прямо над ватерлинией была открыта дверь. Из нее высунулся человек в черной вязаной шапочке и плюнул в воду. Устремившаяся было к белому пятнышку плевка чайка взмыла опять вверх.
– Там же нет трапа.
– Можно прыгнуть!
Paquebot качнуло волной, трапы заскрежетали о пристань.
Вдоль всей набережной тянулся склад, в центре цепочкой выстроились машины и грузовые фургоны. От склада вниз спускалась лестница, ведущая в темный коридор под пристанью. Мальчик зажег спичку. За коридором со стороны моря располагались отсеки. Войдя в один из них, мальчик открыл засов стальной двери.
– Merde, – прошептал он. – Палец.
При свете гаснущей спички Коэн увидел капли крови на полу.
– Теперь мы оба бедные и раненые, – сказал он. Мальчик толкнул дверь. Перед ними был черный корпус paquebot, его дверь – справа от них. Спотыкаясь в темноте, они перешли в соседний отсек. Засов на двери не поддавался.
– Надо было взять больше спичек, – прошептал мальчик.
Заржавевшая дверь следующего отсека тоже не открывалась. Они нашли какую-то железяку, вставили ее между дверью и стеной. Дверь поддалась. Они вновь увидели корпус paquebot, на этот раз открытая дверь оказалась левее. Наверху раздался свисток. Они услышали топот ног, бежавших по переднему трапу. При помощи той же железяки им удалось открыть и дверь среднего отсека.
Борт корабля, словно стена каньона, уходил под наклоном вверх к узкой полоске света. Трапы раскачивались, прогибаясь, как провода электропередач, на фоне яркого неба. Прыгнув, мальчик ухватился за ржавый порожек двери, одна нога повисла. Оглянувшись, он посмотрел на Коэна из темноты дверного проема.
– Avancez, – прошептал он. – Vite!
Коэн взглянул наверх. На трапах никого не было. Прыгнув к двери, он ухватился за петлю и оказался по колено в воде среди масляных разводов, грудь прорезало болью. Мальчик втащил его в полумрак.
– C'est ca, – проговорил он, часто дыша. Ступени уходили вверх, в темноту. Пахло маслом, снизу доносилось пыхтение машин. Коэн чертыхнулся, почувствовав струившуюся по руке кровь. В темноте они стали на ощупь пробираться вглубь по шаткому узкому мостику. Мальчик зажег спичку, осветив металлическую решетку мостика. Коэн с досадой заметил, что его мокрый шнурок развязался. Облупленные стены были усеяны тараканами, как каплями дождя, от внезапного света их усики зашевелились.
Из-за перегородки с нижней палубы время от времени доносились голоса. Мальчик подался назад. Сделав шаг, чтобы обойти его, Коэн не удержался и упал с мостика. Он гулко стукнулся головой о перегородку.
Мальчик попытался поднять его. Нужно было что-то предпринять, но Коэну никак не удавалось понять, что нужно было сделать. Ему в плечо вцепились чьи-то когти; он с силой пытался оторвать их, но там ничего не оказалось. «Может, меня застрелили», – подумал он, бессмысленно хихикнув.
Вдруг на него обрушился поток яркого света и шум голосов. «Я слышу смех Исома». Боль в плече усилилась, когда кто-то поднял его. Свет замер в молчании. «J'ai attrape son rire».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119