На дороге мне попалась няня с детской коляской. С ней на поводке важно вышагивала большая серая овчарка. Опять мне вспомнился один давно забытый случай. Я охотился однажды на зайцев. Моя собака гнала зайца и вдруг неожиданно потеряла. У меня хорошее зрение, но, как я ни всматривался, зайца нигде не было видно. И я, да, наверное, и собака здорово удивились, когда серый камень, ни чем не отличающийся от других камней, вдруг ожил и дал стрекача. Заяц был настолько умен, что остался на месте и слился с окружающей природой.
«Вот так же и люди из „Черного камня“, — подумал я, — стали стопроцентными англичанами. И сто раз прав Питер, когда говорит, что это всего лишь искусная маскировка». Было ровно половина десятого, когда я подошел к Трафальгар-лодж.
В доме были открыты окна, но из-за портьер ничего не было видно. Слышался только звон ножей и вилок. Я подошел к калитке в заборе и открыл ее.
Я помотался по белу свету и знаю, что легко схожусь только с людьми из так называемых верхнего и нижнего классов. Они понимают меня, я — их. Мне с ними легко и просто, будь то бродяга или пастух, будь то сэр Уолтер или Руайе. Это необъяснимо, но это факт. Точно так же мне совершенно непонятно, почему я всегда чувствую себя не в своей тарелке с представителями так называемого среднего класса. Причина этого, я думаю, в том, что я ничего не знаю об их привычках, о тех условностях, которые приняты между ними. Я никогда не жид с ними бок о бок в этих дешевых — но с претензией — виллах и загородных дачах. При встрече с ними я пугаюсь, точно увидел ползущую по сучку черную мамбу. Все эти мысли промелькнули у меня в голове, пока я, позвонив, ожидал на крыльце горничную. Когда она открыла мне дверь, я сказал, что желаю видеть мистера Апплтона по очень важному делу. Говоря это, я очень волновался, как будто сдавал свой первый экзамен. Горничная спросила, как обо мне доложить, и я назвал свое настоящее имя.
В холле на вешалке висели пальто и плащи. Сверху, на полке лежали шляпы. Рядом висели теннисные ракетки, в углу в сумке — клюшка для гольфа. В другом углу стояли большие, дедушкины часы, рядом с ними висел барометр. На другой стене висела гравюра, изображающая скачки. «Все как у людей, — с усмешкой подумал я, — или как в англиканской церкви».
Назвав горничной свое настоящее имя, я рассчитывал, что мое внезапное появление как-то отзовется в ком-либо из троих и подтвердит мои подозрения. Но, замешавшись в холле, я слишком поздно вошел в гостиную.
Увидев меня, все повернули головы и посмотрели на меня. Старик был строгом вечернем костюме и сидел во главе длинного стола, молодые люди сидели по сторонам. Толстяк был тоже в вечернем костюме, худой брюнет — в голубом летнем костюме и белой рубашке с отложным воротником.
— Мне сказали, что вы хотели бы видеть меня, мистер Ханней, по очень важному делу, не так ли? — Обычная формула вежливости, произнесенная, правда, слегка взволнованным голосом.
Я отодвинул кресло и сел.
— По-моему, мы уже встречались, — сказал я, — и вы, конечно, догадываетесь, о каком деле идет речь.
В (гостиной было темновато, но, кажется, недоумение на лицах моих хозяев было искренним.
— Вполне возможно, — ответил старик, — у меня очень плохая память на лица. Но не лучше ли сообщить мне, в чем суть этого дела, сэр?
— Извольте, — сказал я. — Суть дела в том, что ваша игра проиграна, и у меня в кармане ордер на арест каждого из вас, джентльмены.
— Ордер на арест! — каким-то высоким голосом закричал старик. — Боже! В чем же нас обвиняют?
— Вы обвиняетесь в убийстве Франклина Скаддера, совершенном вами в Лондоне 23 мая нынешнего года.
— Мне это имя совершенно не знакомо, — отрезал старик.
— Это убийство на Портленд-плейс, — сказал худой молодой человек. — Я читал о нем в газетах. А вы, случайно, не из сумасшедшего дома? Откуда вы вообще, черт бы вас побрал?
— Из Скотланд Ярда.
С минуту все молчали. Старик сгребал рукой со скатерти хлебные крошки. Толстяк, чуть-чуть заикаясь, сказал:
— Не надо волноваться, дядя. Наверное, произошла какая-то ошибка. Такое иногда бывает. Нам нечего бояться, потому что мы всегда можем доказать свою невиновность. Я, например, был 23 мая за границей. Боб лежал в больнице. Вы, дядя, правда, были в Лондоне, но ведь у вас есть свидетели, которые подтвердят, чем вы в тот день занимались.
— Ты прав, Перси! Конечно, мне не трудно это сделать. Сейчас вспомню, что было 23 мая… Вспомнил! Днем раньше была свадьба Агаты. Утром я пошел прогуляться, потом обедал в клубе с Чарли Саймонсом. Вечером я был в гостях у Фишмангеров. Помню, они угощали меня пуншем, и у меня наутро немного болела голова. Да они еще подарили мне коробку сигар, — старик кончил и нервно рассмеялся.
— Неужели вы не видите, сэр, — обратился ко мне худой молодой человек, — что произошла ошибка? Мы, как и все англичане, уважаем закон и не хотим, чтобы Скотланд Ярд остался в дураках. Не так ли, дядя?
— Безусловно, Боб, — оживился вдруг старик. — Мы все должны оказывать содействие властям в их работе. Но в данном случае, — он развел руками, — не понимаю, как такое могло произойти?
— Помнишь, Нелли однажды сказала, — улыбнулся полный молодой человек, — что ты умрешь от скуки, и вот, пожалуйста, для тебя уже готово развлечение, — и рассмеялся собственной шутке.
— Ты прав, разрази меня гром! — ответил ему старки. — Зато мне будет что рассказать в клубе. Я должен бы был негодовать и сердиться, мистер Ханней, но я чувствую, что в этой ситуации есть что-то юмористическое. Я прощаю вам ваше вторжение в мой дом. У вас было такое мрачное лицо, когда вы вошли, мистер Ханней, что я подумала уж не вампир ли я, не хожу ли я пить людскую кровь по ночам, — и он рассмеялся, видимо, довольный своим остроумием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31