— Вам смешно? У вас странное чувство юмора, мисс Мэттьюс. Вы знаете об этом? — Его глаза опасно блеснули. У Рен перехватило дыхание. Он выглядел точно таким, как на фотографии — мягким, жизнерадостным.
Они снова взглянули друг на друга, и Киган понял, что потерял над собой контроль. Он нахмурился.
— Где вы держите инструменты?
— На сеновале. Я покажу.
Рен загляделась на то, как напряглись его мускулистые руки, когда Киган снимал кусок трубы где-то высоко над их головами. И подумала о том, как он выглядит без одежды. И прикусила губу. Ей неожиданно захотелось прикоснуться губами к обожженной коже его шрама и поцелуями унять поселившуюся там боль.
— У вас есть сварочный аппарат?
— Что? — Рен моргнула.
— Здесь нужен новый кусок трубы, но я могу сварить вместе эти остатки, и система продержится до тех пор, пока мы не съездим в магазин.
— Да, где-то был.
Она нашла и сварку, и маску. Киган занялся трубами, а Рен начала уборку. Достав из шкафа старые тряпки, она принялась вытирать коров.
Киган закончил со сваркой труб и помог ей закончить уборку. Несколько раз ему приходилось останавливаться и отдыхать. Рен заметила, что он дышит немного хрипло, и это сильно ее обеспокоило. Но она промолчала. Не ей указывать Кигану, что ему делать, но боже мой! Как ей хотелось обнять его, прижать к груди и защитить от всех опасностей!
— У ваших дедушки и бабушки была большая ферма? — спросила Рен, пока они отдыхали.
— Они держали около ста пятидесяти голов. В основном джерси.
— Мне нравятся джерси, — сказала Рен. — Они не так упрямы, как хольстены.
И она махнула рукой в сторону Босси.
— Но я всегда думал, что хольстены умнее. — Киган оперся на ясли. — Кроме того, они дают больше молока.
Рен кивнула.
— Как часто забирают молоко?
— Моя ферма совсем маленькая, так что грузовик заезжает раз в неделю. По вторникам. — Рен улыбнулась. Было приятно нормально поговорить о чем-то интересном им обоим.
— Можно я задам личный вопрос? — спросил Киган и заглянул ей прямо в глаза.
Под этим взглядом Рен пошевелила пальцами ног в ботинках и приказала себе успокоиться.
— Конечно.
— Зачем вам эта ферма? Она же не приносит никаких денег — одни убытки.
— Эта ферма принадлежит моей семье вот уже три поколения.
— Ах, вот оно что, — понимающе протянул Киган.
— А у вас есть ферма?
Киган грустно покачал головой.
— Мой отец был единственным ребенком в семье, а он ненавидел сельское хозяйство. После смерти дедушки он ее продал.
— Я не могу представить себя без моей фермы. Она — часть меня.
— Иногда я думаю о том, как сложилась бы моя жизнь, будь я достаточно взрослым к тому времени, когда отец продавал дедушкину ферму. — Киган смотрел в пространство и, видимо, вернулся мыслями в прошлое.
На его лице промелькнуло сожаление. Рен потянулась, чтобы дотронуться до его руки, но Киган поспешно отодвинулся.
— Пора возвращаться к нашим коровам, — сказал он, прерывая возникшее между ними неловкое молчание.
Рен, со своей хромотой, могла бы понять его, как никто другой. И все же это понимание, которое он чувствовал, не могло притупить его настороженность.
Они вернулись к работе и четыре часа спустя, уставшие до предела, закончили уборку. Странно, но Рен чувствовала себя довольно сносно, если не считать боли в бедре. Она помнила времена, когда работала на ферме вместе с отцом и матерью. Они не любили болтать попусту, зато в их семье всегда была теплая атмосфера, чувство истинной близости. Лучшие на свете родители, ее мама и папа, всегда были вместе. Так и Рен с Киганом на время стали одной командой.
Зайдя в дом, они сбросили в прихожей верхнюю одежду и поставили ботинки сушиться на расстеленных газетах. Рен стянула перчатки, пригладила растрепавшиеся волосы.
— Спасибо вам.
— Не за что. Это самое меньшее, чем я мог отблагодарить вас за гостеприимство.
— Мистер Уинслоу… — Рен заколебалась.
— Что?
— Я хочу вас о чем-то спросить.
Киган приподнял бровь.
— Я знаю, вы говорили, что вам надо уезжать. Но вы также говорили, что у вас нет работы.
Киган молча ждал.
Она смутилась. Наверное, она совершает ужасную ошибку, особенно если он поймает ее на слове и примет предложение.
— Если вы вдруг решите еще немного пожить в Стефенвилле, то я хочу, чтобы вы знали: вам есть где остановиться.
Его темные глаза вспыхнули. У Рен упало сердце. О, нет! Неужели он неправильно истолковал ее намерения? Не подумал ли он, что она предлагает ему что-то большее, чем работу?
— Я хотела сказать, — продолжила она, в отчаянии ломая пальцы, — что если вы не захотите больше путешествовать, если вы подумываете о том, чтобы осесть на одном месте… — Господи, она все больше запутывалась в словах и теперь уже, похоже, никогда не выберется.
— Просто скажите, что вы хотели, Рен, — неожиданно мягко произнес Киган. Рен глотнула и облизнула губы.
— Мистер Уинслоу, — сказала она, — вы не хотите поработать у меня на ферме?
Киган взглянул на Рен.
Интересно, чего она боится больше: что он согласится или что откажется?
Рен стояла, сцепив пальцы. Лицо ее побледнело, глаза светились как темные колодцы. Ей нужен был помощник в работе на ферме, это яснее ясного. Но он был совсем не подходящим кандидатом для этого.
Он пожал плечами.
— Вы не должны давать мне ответ прямо сейчас, — добавила она, спеша заполнить затянувшуюся паузу.
Было слишком жестоко сказать «нет».
— Просто подумайте об этом.
— Ладно, я подумаю, — ответил Киган, уже зная, что никак не может остаться. И все же какая-то часть его души умоляла сказать «да». Было заманчиво отказаться от дальнейшей охоты, забыть о мести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42