По-прежнему волнуясь, я взяла телефонную трубку и набрала гилфордский номер, который мне дала Сара. После нескольких гудков я услышала голос Харри.
– Алло.
Я почему-то предполагала, что мне ответит Сара, и растерялась, услышав брата.
– Алло, – наконец произнесла я, едва сдерживая переполнявшую меня нежность. – Это Алексис Николсон. Как вы поживаете?
– Отлично. Просто отлично. Рад вас слышать.
Я поняла, что Сара находится где-то рядом, и он не может говорить свободно.
– Я звоню, чтобы пригласить вас и Сару на обед на следующей неделе. В среду, если вам это удобно.
– Одну минуту. – Через мгновение он снова заговорил – очевидно, посоветовавшись с Сарой. – Среда нам прекрасно подходит. Мы очень рады. В какое время?
– В семь. Это вас устроит?
– Вполне, – сказал Харри. – Буду ждать с нетерпением. Можно ещё раз записать ваш адрес?
Будто он не хранился в его сердце. Но мы совершили весь ритуал, потому что нас слушала Сара – Сара, которую мне скоро придется убить и которую я сейчас так вежливо приглашала на обед. Убийцами рождаются или становятся? – спросила себя я, говоря Харри, что мы тоже с нетерпением ждем встречи. Но прежде чем я успела обдумать этот вопрос, мне пришлось попрощаться и занести приглашение в красный кожаный ежедневник, пометив запись звездочкой, чтобы напомнить Иэну продублировать её в своем календаре. О, мы весьма организованные люди.
Я удивилась, увидев перед собой собственную фамилию – Маринго. Ощутила острую боль утраты. Сара украла мою фамилию, выйдя замуж за Харри. Более того, я утратила свое прошлое, сказав Иэну, что моя девичья фамилия Стормс. Мне всегда казалось несущественным, какую фамилия я ношу, но сейчас это вдруг стало для меня исключительно важным. Убив Сару, я не только верну себе Харри, изначально принадлежавшего мне на законном основании, но и вновь обрету то, что было моим в ещё большей степени: мою фамилию.
– В следующую среду к нам придут на обед гости, – сказала я миссис Кук, когда она вернулась с покупками. – Можете приготовить что-нибудь простое, что я сумею подогреть?
Она удивилась, зная мою нелюбовь к кухне и домашнему хозяйству.
– Конечно, мадам. Но вы уверены, что не хотите, чтобы я осталась и подала еду?
– Думаю, в этом нет необходимости. – Я небрежно махнула рукой. – Это наши знакомые по Сент-Морицу. Ничего важного.
– Как вам будет угодно, мадам. Возможно, подойдет пудинг с мясом молодого барашка. – Миссис Кук явно питала слабость к баранине. – С брюквой, морковью и картофелем. И креветочный салат для аппетита.
Я надела шубку из рыжей лисы, схватила первый попавшийся зонтик и выскочила в дверь. Оказавшись на улице, я тотчас поняла, что мне некуда пойти, нечем занять себя в ближайшие два часа, и подумала, не вернуться ли мне назад. Но внезапно заточение в обществе славной миссис Кук показалось мне ещё более невыносимым, и я зашагала по Маунт-стрит в сторону Парк-лейн. Для утешения я сказала себе, что мне полезна физическая нагрузка. Чтобы утешить себя ещё сильнее, я обхватила влажную шубку из рыжей лисы и подумала о том, что именно в ней Харри видел меня в последний раз.
Когда он увидел меня в следующую среду, на мне был новый черный костюм из джерси и подаренные Иэном на свадьбу жемчуга. Я снова обрела спокойствие. Во всяком случае, внешнее. Моя душа разрывалась на части, несмотря на проглоченную часом ранее двойную дозу «либриума».
Здравствуйте, здравствуйте.
Рады вас видеть.
О, какая чудесная квартира!
Мы все уже смыли с себя загар, верно?
Позвольте взять вашу шубу.
Присаживайтесь, пожалуйста.
Что будете пить?
(Позже все это покажется происшедшим очень быстро, но тогда я не видела этому конца.)
– Запарковались без проблем? – спросил Иэн Харри.
В ту пору все обсуждали трудность парковки в лондонском центре, а также опасности езды в состоянии опьянения.
– Каждый человек, отправляющийся на обед или деловой ленч, почти непременно превышает лимит в восемьдесят миллиграммов, – сказала Сара. – На самом деле это вопрос индивидуальной терпимости к алкоголю и водительских способностей, верно?
Она снова восхитилась золотисто-черной мебелью, стоящей в нашей гостиной, медово-бежевым интерьером, коврами из шкур, леопардовыми подушками, отделанными под черепаший панцирь стенами, картинами Флемиша.
– Как необычно, – сказала она мне. – Вы сами это сделали?
– Нет, мне помогали профессионалы.
– Очень необычно, – повторила Сара.
Она хотела сказать – ультрасовременно. Как правило, англичанки не любят такой стиль, но он их интригует.
Она откинулась на мягкую, золотистую спинку дивана (именно в таком положении она будет сидеть в момент своего отравления) и сказала:
– Ваша очаровательная падчерица обедает сегодня с нами?
– Нет, Джинна занимается у своей подруги по колледжу. Они подкрепятся пиццей из кафе.
Сара изобразила на лице ужас, и я произнесла:
– Вы напомнили мне о еде.
Я отправилась на кухню якобы для того, чтобы проверить пудинг, на самом деле не нуждавшийся в моем внимании. Я ненавижу кухни – они напоминают мне о моей матери и её скучной жизни. Думая о матери, я всякий раз испытывала смесь из отвращения, злости и жалости. Если бы только у меня была другая мать, часто думала я… более счастливая, более нежная, более любящая себя самую… на этом мои бесплодные мечты обрывались. Прошлое не изменить – в отличие от настоящего и драгоценного будущего.
Когда мы собрались обедать, Сару пришлось снова посадить в кресло и отвезти в столовую. Там Харри поднял её и поместил в темное бамбуковое кресло, стоявшее у прямоугольного стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151