)
Чтобы Иэн почувствовал себя наказанным подобающим образом, ему следовало быстро нанести один за другим около двадцати ударов. Но для меня самой трудной частью была подготовка, танталовы муки, угрозы, словесное наказание, намеки на сладостную боль, которую он скоро испытает, если будет вести себя, как от него требуют, полное унижение Иэна, которого я добивалась.
Как он любил произносимые шепотом приказы, как ему нравилось страдать в стоическом молчании, ожидая их! Он наслаждался предвкушением не меньше, если не больше, чем самим наказанием. Всем известно, что ровесников Иэна, представителей элиты английского общества, секли в школе, и это формировало их сексуальные наклонности. Их любовь к острой пище и крепким напиткам, похоже, тоже усиливает потребность в такой сексуальной стимуляции, как порка. Одно уравновешивает другое. И это считается достойным воспитанием, признаться в котором не стыдился ни один известный мне англичанин. Словно желая подтвердить мои наблюдения, Иэн начал цитировать лорда Байрона:
О вы, кто воспитывает наивных отроков
Голландии, Франции, Англии, Германии, Испании
Молю вас – порите их почаще
Это улучшит мораль, и плевать на боль.
Эти строки здорово заводили его, но, будучи надежно привязанным к кровати, он мог только корчиться. Иэн сам научил меня привязывать его так, чтобы он оставался практически неподвижным. Сделать это не составляло большого труда, хотя дома в Лондоне у нас есть два приспособления для иммобилизации конечностей, которые обеспечивают максимальную фиксацию. Одно удерживает раздвинутыми ноги, второе – руки. Эти весьма простые устройства обтянуты мягкой резиной и замшей. Иэн настаивал, чтобы я взяла их в Сент-Мориц, но я испугалась таможенного досмотра и сказала, что обойдусь без них.
– Молчать! – сказала я.
Он тотчас перестал декламировать Байрона.
– Я говорила тебе, что не желаю слышать эти стихи. Ты преднамеренно ослушался меня, да?
– Да, – ответил он сдавленным от страсти голосом.
– Очень хорошо. Готовься к наказанию.
Он лежал, как труп, с закрытыми глазами, но я видела, насколько он возбужден. Я опустила плетку на его бледную спину. Иэн насладился прозвучавшим щелчком. Его тело вздрогнуло от удовольствия, он ждал следующего удара, который я решила нанести по чувствительной задней стороне коленных суставов. Я доберусь до его ягодиц примерно через пять ударов, когда он будет готов кончить. Так я и сделала. Я могла бы подумать, что он подскочит к потолку, когда плетка коснется его зада, но я знала, что он сдерживает себя, растягивает удовольствие до последнего двадцатого удара, к которому обычно терял контроль над собой. Наконец он взорвался в восхитительном оргазме, его белое тело сжалось и распрямилось, загорелое лицо (с плотно закрытыми глазами) в момент экстаза повернулось в сторону. Срывавшиеся с губ звуки тонули в постельном белье, да я и не стремилась их услышать…
Так прошла неделя – в порке и катании на лыжах.
Джинна больше не произнесла ни слова о колье с рубином, Иэн – тоже. Мне хотелось спросить его, что он думает о версии Джинны насчет ограбления, но боялась показаться слишком заинтересованной этой темой. Я неохотно решила, что (как говорят англичане) не стоит будить спящую собаку. За всю неделю я не провела наедине с Харри ни одной минуты. Мы встречались каждый вечер за обедом, иногда на склонах, и нам удавалось поддерживать видимость того, что мы были лишь весьма поверхностно знакомы в детстве. Меня переполняло желание позаниматься любовью с Харри, но обстоятельства исключали такую возможность. Следовало дождаться возвращения домой и осуществления наших планов.
Иногда я замечала, что Иэн изучает Харри, как деловой документ, который он принес домой с работы, но мой муж воздерживался от каких-либо заявлений.
Я время о времени беседовала с Сарой о мисс Марпл и мистере Пуаро, но лишь потому, что больше нас ничего не связывало, а мы хотели казаться вежливыми. Джинна вообще не раскрывала рта, за исключением тех случаев, когда к ней обращались. Ее чувства к Тому МакКиллапу вовсе не упоминались, однако я подозревала, что он по-прежнему занимает мысли девушки. Я больше не ревновала Харри. Сейчас уже было ясно, что её первоначальное заигрывание с ним было либо проявлением отчаяния, либо попыткой разозлить отца. Заметив, что Харри не отвечает на дерзкие провокации Джинны, Иэн проникся к нему симпатией. Плохие манеры дочери раздражали Иэна.
– Ты вызываешь у мистера и миссис Маринго чувство неловкости, – так прокомментировал он ситуацию. – Пожалуйста, перестань это делать.
Единственным человеком, продолжавшим верить в то, что Харри неравнодушен к Джинне, была Сара. Я поняла это только потому, что Сара лезла из кожи вон, стараясь быть вежливой с Джинной. Типично английская черта: чем сильнее ваша антипатия к кому-то, тем корректнее вы обращаетесь с этим человеком. Иногда это называют так – убивать любезностью. В любом случае, какое это имеет значение? Джинна не играет никакой роли в наших планах, думала я, и это лишь свидетельствовало о том, насколько я была неподготовленной к событиям, которым предстояло развиться быстрее и драматичнее, чем я могла вообразить.
И вот наступил наш последний день в сказочном Сент-Морице. Иэн, Джинна и я должны были уехать первыми. Перед отбытием мы позавтракали внизу в ресторане. Наш багаж и горнолыжное снаряжение находились в холле, счета были оплачены, нас согревали свитера, твидовые брюки и шубы. Две недели в Сент-Морице уже начали превращаться в подобный сну маскарад, а мы – в благоразумных обитателей Лондона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151