Нет, Харри сам указал на этот факт. Какая разница, кто это сказал? Это было правдой. При мысли о Томе у неё подгибались колени, и если она не убежит тайком от отца в «Альпину», то вряд ли получит шанс случайно встретиться где-нибудь с Томом.
То, что Том не занимался тем, чем обычно занимаются приезжающие в Сент-Мориц люди, только подогревало интерес Джинны. Сама она испробовала все развлечения, за исключением «Креста Ран», опасной санной трассы. «Креста Ран» был уникальной достопримечательностью Сент-Морица, подобного спуска нет ни на одном другом горнолыжном курорте мира. Джинну удивляло, что столь опасная трасса вообще существует. Вчера утром она поднялась к расположенному выше гостиницы «Кулм» месту старта, чтобы посмотреть, что представляет из себя эта крутая забава.
Мужчины разных национальностей в касках, больших очках, сапогах с острыми шипами, кожаных щитках на коленях и локтях, стояли в очереди, чтобы сесть в маленький алюминиевый тобогган длиной примерно в четыре фута. По звучащей из рупора команде инструктора очередной человек устремлялся головой вперед по узкому ледяному желобу с коварными поворотами к Селерине – деревушке, расположенной в долине на расстоянии в три четверти мили от места старта. При везении смельчак добирался туда целым и невредимым.
Тобогганы представляли из себя тонкие алюминиевые листы (их недаром называют «скелетами»). Гонщик мог попытаться избежать травмы или гибели, перемещая свое тело в ту сторону, в которую он хотел повернуть сани. Перемещение корпуса назад приводит к торможению, а если смельчак хочет превысить среднюю скорость, равную восьмидесяти милям в час, ему достаточно сдвинуться вперед. Если человек запаникует и пожелает выйти из соревнования, он может упереться шипами на сапогах в лед и остановиться, но, по словам одного участника-американца, это считается проявлением трусости.
Джинна не удивилась, узнав, что трассу «Креста Ран» создал англичанин. Будучи наполовину англичанкой, она понимала характерный для англосаксов стоицизм, породивший «спорт», поклонники которого подвергали себя опасности разбить свое лицо, сломать ключицы, позвоночник и ещё Бог знает что лишь ради восхищения нескольких соотечественников и толпы восторженных девчонок, которые после завершения гонок ждали храбрецов в гостиничном баре «Санни». Затем следовал ленч с поглощением спиртного. Плюс секс, подумала Джинна. Особенно для торжествующего победителя.
Но хотя Джинна считала себя отчасти англичанкой, она в большей степени ощущала себя француженкой. Это было одной из многих причин, по которым она до последней недели боялась отправиться в следующем месяце в лондонский «Королевский колледж». Ей становилось дурно от одной мысли об этом. Он охотно поехала бы в любое учебное заведение континента, лишь бы не возвращаться в смертельно скучную Англию – конечно, эта идея принадлежала отцу. Он надеялся, что по окончании «Королевского колледжа» она получит работу в министерстве иностранных дел, выйдет замуж за перспективного молодого дипломата и займет место в приличном обществе.
Джинна не поднимала бунта только потому, что через несколько лет, отшлифовав свое владение иностранными языками, она сможет найти работу в нью-йоркской штаб-квартире ООН, в брюссельском офисе ЕЕС или Европейском парламенте, который находится в Страсбурге. Все эти организации нуждались в переводчиках. Но после встречи с Томом МакКиллапом её отношение к учебе в лондонском университете сильно изменилось.
Джинна встала и снова подошла к окну. Снегопад не остановился, а даже усилился. Если он продолжится, завтра утром все склоны будут покрыты толстым слоем рассыпчатого снега, который она любила. По глубокому снегу могут кататься только опытные лыжники вроде нее. Она научилась этому благодаря долгим тренировкам на склонах Гстаада.
Да, она была превосходной горнолыжницей, знатоком иностранных языков (французского, немецкого, итальянского и испанского), а также восемнадцатилетней девственницей. Возможно, последней восемнадцатилетней девственницей, оставшейся в западном мире.
Причина, по которой она ещё не переспала с мужчиной, заключалась в отсутствии у неё такого желания. До встречи с Томом она просто не испытывала соблазна. Иногда это сильно её беспокоило. Равнодушие к сексу было нетипичным для француженки явлением, и Джинна спрашивала себя, нет связано ли оно с каким-то физическим расстройством – например, гормональным.
Она втайне подозревала, что истинная причина связана с убийствами матери и няни, которые Джинна пережила в трехлетнем возрасте. Она до сих пор помнила смутные очертания человека в черном, убежавшего из их квартиры и оставившего там обнаженные тела мертвых женщин, которых она любила больше всего на свете.
Маленькие дорожные часы, лежавшие возле кровати, показывали четверть десятого. Джинна решила начать неторопливо одеваться, поскольку обед подадут в десять. Алексис и Иэн сейчас, вероятно, пьют в баре коктейли с четой Маринго. Эти пары, похоже, здорово подружились, потому что её отец, обычно проявлявший английскую холодность к иностранцам, вчера вечером предложил, чтобы они сидели за одним столом до конца праздников. Харри Маринго встретил эту идею с энтузиазмом, а его несчастная жена – с натянутой улыбкой.
– Это будет чудесно, – сказала Сара. Выражение её лица не соответствовало произнесенным ею словам.
Джинна знала, что Сара Маринго ревновала её, и это показалось девушке смешным. Харри был не в её вкусе, Джинну никогда не тянуло к мужчинам с темными волосами и глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151