Иэн ответил что-то, но я не слушала их, отключившись от этих голосов. Я не хотела, чтобы мне напоминали об эксклюзивной школе с пансионом в Гстааде, где училась Джинна. По иронии судьбы и воле матери я попала в двенадцатилетнем возрасте в это же заведение. Мы с Джинной ели одни и те же сливочные булочки в одних и тех же уличных кафе, учились кататься на лыжах на одних и тех же трассах, привыкали к очарованию деревянных коттеджей, на стенах которых висели часы с кукушкой. Только у Джинны хватило ума не выйти замуж за своего горнолыжного инструктора, который, как она недавно сообщила мне, был австрийским деспотом и мастером головокружительных, захватывающих дух скоростных спусков.
– Ты бы видела, как он мчался по склонам, – с восхищением произнесла Джинна. – Этот сукин сын, даже стоя на месте, выглядел так, словно мчится со скоростью девяносто миль в час.
Я уже сказала перед завтраком Иэну, что не буду кататься с ними сегодня утром, но, возможно, присоединюсь к ним днем. К моему удивлению, он воспринял мое заявление безропотно, хотя я ожидала возражений. Вероятно, он ошибочно решил, что я, будучи опытной лыжницей, все же недолюбливала этот вид спорта из-за неприятных ассоциаций, связанных с моим ужасным первым браком. Если Иэн предпочитал так думать, меня это устраивало. Но истинная причина моего сегодняшнего отказа покататься на лыжах не имела никакого отношения к герру Нувилеру. Нет. Она была связана с моей первой (и единственной) любовью. С Харри.
– Из Маргунса мы спустимся в Тре Флюорс, – сказал Иэн Джинне. – Потом вернемся в Маргунс.
Все складывалось в соответствии с моими надеждами.
– Что мы будем делать в Маргунсе? – обеспокоенно спросила Джинна.
– Поднимемся по канатной дороге в Корвиглию и поедим в клубе.
– Хорошо, папа.
– Тогда надевай свою куртку, бери снаряжение, и мы отправимся в путь. Время идет. Нам потребуется не меньше двух часов, чтобы добраться до Пиз Нэр.
Пиз Нэр – это самая высокая гора, с которой можно скатиться в южную сторону. Ее высота составляет почти десять тысяч футов. Однако мой муж и падчерица – превосходные горнолыжники, поэтому я могла не волноваться за них. Я лишь обрадовалась тому, что они будут далеко от нас с Харри.
22
Три месяца тому назад я получила от него странную открытку. Хотя это была не первая весточка, присланная Харри со времени нашей встречи в Париже, она показалась мне весьма серьезной и необычной. И весьма провокационной.
В начале шестидесятых я тайно провела с Харри в Нью-Йорке неделю любви и нежности. Это драгоценный, беззаботный период оставался ярким воспоминанием. Мы делились друг с другом тем, что произошло с нами обоими.
– Сара парализована от пояса и никогда не будет ходить, – сказал тогда Харри. – К тому же её характер изменился. Она стала упрямой, злой, капризной. Сама распоряжается деньгами. У меня есть маленький счет, его хватает только на мелкие расходы. Похоже, это позволяет ей ощущать, что я хорошо оплачиваемая сиделка. Это похоже на правду. Сара стала невыносимой.
– Мы оба в одинаковом положении. Мы живем на чужие деньги, на деньги людей, которых мы не любим, которых не можем выносить. Мы пожертвовали всем ради финансовой обеспеченности, но проблема в том, что мы не можем распоряжаться этими средствами. Нам выдают мелочь, точно в детстве.
– Я думал, что твоя жизнь с Иэном – то, к чему ты стремилась, сказал Харри.
– Так оно и было когда-то. Но из этого ничего не вышло. Ты не понимаешь, что я говорю? Я несчастна.
– Почему ты не уходишь от него?
– Потому же, почему ты не бросаешь Сару. Я привыкла к легкой жизни. Я в ловушке. Куда я могу пойти? Что буду делать? Снова работать манекенщицей? Я слишком стара и избалована.
Харри посмотрел на меня.
– Твои волосы уже не рыжие и не завитые.
Он словно хотел, чтобы они были прежними, или чтобы я снова имела ненатуральные зеленые глаза – что угодно, лишь бы мои черные от природы волосы не напоминали о нашем сходстве, о том, что я была его любимой сестрой, ради которой он однажды совершил убийство, которую не мог забыть.
– Что ты делаешь в Нью-Йорке? – спросила я его.
– Пишу роман.
– Роман?
Он засмеялся.
– Книгу о Голливуде. Взгляд изнутри. Я пытаюсь заработать какие-то деньги, обрести финансовую независимость, пытаюсь уйти от Сары…
Но он не порвал с ней, роман не принес денег.
После той недели в Манхэттене мы с Харри продолжали встречаться украдкой, мимолетно, нервозно, мы оба боялись, что Сара или Иэн разоблачат нас. Мы никогда не проводили вдвоем больше нескольких часов, и всякий раз расставались с обновленным ощущением боли и сожаления… сожаления о том, что мы вынуждены снова покидать друг друга, и боли, вызванной мыслью о том, что лишь через год сможем урвать у нашей строго упорядоченной жизни несколько драгоценных часов свободы от наших супругов-собственников.
Наши встречи, короткие и опасные, всегда проходили в лондонских гостиницах. Я не могла найти предлог для поездки за границу, не вызвав у Иэна подозрений, и поскольку Сара начала каждую весну навещать своего отца в Суррее, Харри удавалось ускользать в Лондон, ссылаясь на встречу с портным. Конечно, это означало, что ему действительно приходилось отыскать портного и потратить часть «нашего» времени на примерки, чтобы потом продемонстрировать жене новый костюм или куртку для прогулок.
Хотя мне было легче уйти из дома (я якобы ходила днем по магазинам), я возненавидела эти гостиничные номера (мы никогда не встречались дважды в одном отеле), непроницаемые лица портье, торопливую любовь, спешное одевание, необходимость покидать гостиницу порознь и разбегаться в разные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151