– Отличный был вечер. – Он проводил меня к машине. – Спасибо за приглашение, Рэй.
– Это постоянное приглашение. – На сей раз, он поцеловал меня в щеку. – Увидимся на неделе?
– Конечно.
По дороге домой я осознала, что наши встречи с Рэем становятся постоянными. Между нами возникла своего рода дружба, основанная, судя по всему, на том простом факте, что мы нравились друг другу. У нас мало общего в плане прошлого и истоков и довольно разные характеры. Но он подтаскивал меня поближе к себе, я это чувствовала. И не сопротивлялась. Это я тоже сознавала.
Мое прекрасное благостное настроение улетучилось в ту же секунду, как я открыла ворота и вошла. На дорожке, ведущей к Убежищу, валялось не меньше десятка пивных бутылок, частично разбитых вдребезги, а окна здания были залиты пеной для бритья. В музей, слава Богу, не вламывались, никакого ущерба не нанесли ни сувенирной лавке, ни моему коттеджу, но, судя по всему, банда пьяных хулиганствующих подростков не придумала ничего умней, чем перебраться через запертые ворота и загадить общественную собственность.
Мелинда предупреждала меня о хулиганах, пьяных и сексуально озабоченных подростках, способных периодически что-нибудь эдакое учинять, как и случилось несколько дней назад, наверху обзорной башни, поэтому весь этот групповой кавардак вызвал у меня не больше раздражения, чем предыдущий. Однако, поскольку моя работа заключалась в том, чтобы сообщать об актах вандализма, я набрала 911 и стала ждать полицию.
Так как Хатчинсон-Айленд находится за пределами городской границы Стюарта, прибыла парочка моих друзей из офиса шерифа округа Мартин. Они явились минут через пять, увидели, что их вызвала пресловутая Дебора Пельц, и отпустили пару замечаний на тему «А, опять вы!». Будто я только тем и занимаюсь, что вызываю полицию. Но их визит оказался, к счастью, кратким. Они проверили «ущерб», задали мне пару вопросов и составили рапорт. А потом собрались отбыть.
– Минуточку, – остановила их я. – А как быть с этими бутылками и пеной для бритья? Кто-то должен это убрать.
– Вы ведь здешний смотритель? – произнес один из копов.
– Да.
– Вот и займитесь этим!
Засим они уехали.
Я вполне могла собрать пивные бутылки и выкинуть их в мусорный бак, а также стереть пену со стекол, но было уже поздно, я устала и мне хотелось одного – упасть в постель. Но коп прав: я здешний смотритель и, раз уж Мелинда позволила мне тут находиться, свою работу я выполнять должна.
Я бы оставила все до утра, но побоялась проспать. В таком случае добровольцы, (или, хуже того, Мелинда!) увидят этот бардак. Поэтому я принялась за работу. Вооружившись выданным мне Рэем мощным фонариком, большим мусорным мешком, рулоном бумажных полотенец и ведром воды, я вышла во двор и занялась уборкой. Я начала с северной части дома и продвигалась на юг. Я уже собралась вымыть последнее окно, ближайшее к моему коттеджу, как вдруг заметила, что специалист по пенному граффити не просто так разбрызгивал пенистую массу. На самом деле он что-то написал. Широкими смазанными буквами. Это нечто при ближайшем рассмотрении оказалось угрозой в мой адрес: «Эй, «мыльная» королева! Не суйся, куда не просят, или это будет не последнее твое бритье!»
Ахнув, я отшатнулась. Сердце учащенно забилось. Совершенно очевидно: писавший отлично знает, что я работала в «мыльной опере». И столь же очевидно: ему известно, что я рыскаю по всему городу, задавая вопросы о Джеффри. И нет никаких сомнений: этот умник осведомлен о том, что я обитаю в коттедже. Вполне вероятно, он даже знает, что я живу одна.
Я прикинула, не позвонить ли снова по номеру 911.
А вдруг за всем этим стоит кто-то из полиции? Например, от копа, знакомого с делом Джеффри, не утаилось, что я беседую с людьми и подкидываю информацию детективу Гилби? А вдруг кто-то считает меня конкурентом, кто-то желающий стать героем и самостоятельно раскрыть убийство?
Схватив ведро, я выплеснула воду на окно и смыла пену. Поскольку с первого захода она вся не смылась, остатки я стерла бумажными полотенцами.
Вернувшись в коттедж, я все-таки позвонила Рэю. Похоже, я разбудила его. Извинившись, я поведала ему о случившемся.
– Нет. Вряд ли за этим стоит коп, – сказал он, предварительно спросив, как я себя чувствую. – Скорее всего, это развлекалась кучка сопляков.
– Кучка сопляков, осведомленная о роде моих занятий? А как быть с тем, чтобы я не совалась, куда не просят?
– Ну, может, они прочли о твоей работе на телевидении в той газетной статье, – предположил Рэй. – Или их родители обсуждали твою персону за ужином. Или услышали о тебе от одной из тех дам, с которыми ты сегодня разговаривала. Все возможно. Это ведь…
– …маленький городок. Знаю, – оборвала я его, подумав, что этот городишко становится с каждой минутой все меньше и меньше. – Это действительно может быть обычной хулиганской выходкой, но у меня острое ощущение, что это предупреждение, Рэй. И я начинаю предполагать, что мой интерес к делу Джеффри заставляет убийцу нервничать.
– Господи, Дебора, мне как-то спокойнее от мысли, что это детишки нахулиганили. Что ты собираешься теперь делать?
– То же, что и раньше. Буду задавать вопросы, искать ниточки и сообщать о них Гилби. Чем раньше убийцу поймают, тем скорее я вернусь к своим делам.
– Иными словами, на предупреждение ты наплюешь, если это, конечно, предупреждение.
– Не совсем. Я просто не позволю запугать меня. Сильно.
Рэй засмеялся:
– Хочешь, я приеду? Буду спать на твоей кушетке. Спою тебе колыбельную.
– Как мило. Да нет, не стоит. Мне просто нужно было с кем-то поговорить. С мамой нельзя, не хочу ее расстраивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92