Наконец его губы оставили ее, и она заглянула ему в глаза, стараясь понять, не разгадал ли он случайно ее секрет. Ее губы чуть приоткрылись, как будто она вновь ждала его поцелуя. Крейг усмехнулся.— Четин целовал тебя так? — тихо спросил он. — И ты ему так отвечала? Оказывается, ты не такая уж холодная, как я думал.Последовало жуткое молчание. Лучше бы Крейг ударил ее. Она побледнела и уперлась руками ему в грудь, стараясь освободиться из его объятий. Волна стыда и унижения охватила ее при мысли о полном смятении в ее душе и собственной несдержанности. Как же он, должно быть, презирает ее! Она это заслужила: принимая его нежные поцелуи, она причиняла боль Диане. «У мужчин странная философия, — с грустью подумала она. — Они оправдывают собственные промахи, но женщин осуждают».Лицо Крейга, презрительное и насмешливое, вызвало в ней непреодолимое желание нанести ответный удар, стереть усмешку с его надменного лица, и она сказала, притворно засмеявшись:— Бедная Диана. Ей бы не понравилось, что ты целуешь другую женщину.— Диана? — Крейг бросил на нее быстрый взгляд. — Диана ничего не узнает, — заметил он спокойно. — Я же не настолько глуп, чтобы рассказывать ей, да и ты, я уверен, промолчишь о нашей… маленькой несдержанности.Джанет покраснела и с досадой закусила губу. Она поняла, что месть не удалась — Крейг отплатил ей той же монетой, и это она чувствовала смущение, а его самого напоминание о Диане совершенно не задело.Глубоко вздохнув, Джанет отвернулась и взяла со стула пальто. Страх, гнездившийся у нее в груди, рассеялся, но на его место пришла знакомая боль одиночества и отчаяния. Она взглянула на Крейга, стоявшего с отчужденным видом, и пелена усталости затуманила ее взор.— Ты устала, — сказал он. Его озабоченный тон не вязался с жестким выражением на лице. — Я думаю, это твои ученики… и сегодняшний вечер… — Он вдруг замолчал, заметив ее осуждающий взгляд, и легкая насмешливая улыбка тронула его губы. Он с минуту колебался, и она была уверена, что он подыскивает какое-нибудь колкое замечание о том, что произошло, но он только сказал: — Завтра суббота, ты сможешь поспать подольше;Он направился к выходу и уже взялся за ручку двери, когда она произнесла, задумчиво перебирая пуговицы на пальто:— Скоро и мои ученики, и поздние развлечения останутся в прошлом. Я думаю, Марк сказал тебе, что в декабре я вместе с ним возвращаюсь в Англию.Крейг медленно обернулся, на его лице появилось какое-то странное выражение.— Нет, Марк ничего об этом не говорил. — Он шагнул в комнату. — Это довольно неожиданно. Ты решила расторгнуть контракт?— Я уже подала заявление. Но это пустая формальность — я все равно уеду домой, согласятся они или нет.В комнате воцарилась напряженная тишина. Удивительно, но Джанет показалось, как раньше, в машине, что раздражение Крейга как бы заполняет собой все пространство вокруг. Однако заговорил он очень спокойно, со сдержанностью, которую она слишком хорошо знала.— Что ж, наверное, это разумно, — он повернулся к двери. — Спокойной ночи, Джанет. Послушай моего совета: отдохни как следует.Джанет проводила его, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ее руки сами теребили складки платья, слезы застилали глаза. Наконец она поднялась в свою комнату. Шторы были раздвинуты. Бесшумно ступая по толстому ковру, она подошла, чтобы задернуть их и не видеть мириад огней над проливом и на азиатском берегу, не видеть силуэтов высоких деревьев вокруг дома Крейга и парус его изящной яхты, похожий на крыло птицы. 11 Было воскресенье. В эту ночь Джанет ночевала на квартире у подруг, потому что Марк и Тони отправились на всю ночь на вечеринку с Крейгом и Дианой. Джанет тоже была приглашена, но она не захотела больше терзать себя и отказалась, а вместо этого попросила подруг разрешения провести ночь у них. Она поспала в гостиной на раскладушке и теперь лежала, удобно устроившись, наблюдая, как слабый свет начинает сочиться в комнату. Когда все предметы обрели четкие очертания, она почувствовала, что свет какой-то странный. Она встала, набросив халат, подошла к балконной двери.И невольно вскрикнула от восхищения, когда ее взору предстал странный и таинственный мир белизны и тишины.Всю ночь шел снег, создав сказочную картину, в которую сияющие воды Босфора добавляли дух очарования и тайны, присущей только Востоку. Купола мечетей, похожие на огромные сияющие жемчужины, казались окруженными оправами из слоновой кости. Минареты хрустальными сталагмитами поднимались к небу.Но пока она стояла, в немом восхищении глядя на совершенно изменившуюся картину, тучи рассеялись, и каскад солнечных лучей золотым дождем пролился на землю, окрасив воды Мраморного моря в золотисто-желтый цвет и заставив все вокруг заблестеть.Услышав звон посуды, Джанет направилась на кухню, где Салли готовила утренний чай.— Это мне следовало подогреть чайник, — сказала она, извиняясь, и взяла поднос. — Я уже давно проснулась. А ты сегодня смотрела в окно?Салли кивнула, напомнив Джанет, что они с Гвен уже видели турецкую зиму.— Я никогда не забуду, как впервые увидела это. Потом привыкаешь, но первое впечатление остается навсегда. — Закипел чайник, Салли заварила чай, а Джанет достала чашки и блюдца. — Все-таки жаль, что ты не увидишь настоящей турецкой зимы. — Салли накрыла чайник и как-то странно посмотрела на подругу. — Ты так и не сказала, почему уезжаешь домой.Салли говорила очень осторожно, опасаясь задеть Джанет, и все же в ее голосе сквозило естественное женское любопытство.Джанет нашла сахарницу и поставила ее на поднос.— А ты… не догадалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55