На каменном полу лежали огромные светло-оранжевые ковры с ацтекским рисунком из голубых и кремовых линий. Вся мебель — шкафы и тумбочки, украшенные резьбой, — была добротной, массивной и удобной. Спальня благоухала чудным запахом роз, хотя в вазах мерцали голубоватыми бликами экзотические восковые орхидеи, совершенно без аромата. Над кроватью лениво жужжал вентилятор.
— Чудно! — выдохнула Джемма и сбросила с плеча сумку. Обстановка не в ее вкусе, но нельзя было не признать, что комната выглядит замечательно. Мама пришла бы в восторг.
— И еще ванная, — гордо улыбнулась Мария, открывая тяжелую деревянную дверь в стене напротив.
Заглянув туда краешком глаза, Джемма увидела изобилие мрамора, золота на кранах, изображавших дельфинов, и сверкающих зеркал.
— Бесподобно, — с улыбкой оценила она в тот миг, когда невысокий сухонький Пепе внес чемоданы в комнату, где ей предстояло жить до окончания работы над портретом.
— Я помогать вам с вещами, — произнесла Мария после ухода Пепе.
— Нет, Мария, благодарю вас, я справлюсь сама. — Джемме хотелось побыстрее остаться одной, собраться с мыслями, успокоиться. Она уже здесь, в доме своего отца, и ее обуревали самые странные, противоречивые чувства.
— Тогда я вас оставлять. Приносить еду на террасу, когда вы готовы.
Оставшись одна, Джемма подошла к окну и, приподняв занавеску, окинула взглядом сады позади виллы. Пышные, радующие глаз буйством красок и света. Между клумбами роз пролегли дорожки из каменных плит. Теперь понятно, откуда этот аромат в комнате, вдыхая полной грудью, подумала Джемма. За стеной из кипарисов виднелся бассейн. Джемма уловила голубое мерцание сквозь густую зелень, и ей так захотелось освежить свое измученное поездкой тело. Но она решительно обернулась к чемодану. Делу время…
На мгновение она окаменела, замерев у окна. На пороге спальни вырисовался силуэт. Силуэт, слишком хорошо ей знакомый. Но видение не могло быть ничем иным, как только жестокой шуткой ее воображения, разыгравшегося из-за столь тусклого освещения этой мрачной, старой виллы. Фигура шевельнулась, двинулась в сторону Джеммы, и та зажала рот, едва сдержав рвавшийся из горла крик.
— Это невозможно! — выдохнула она наконец, когда видение остановилось прямо напротив нее.
— В моем мире все возможно, — хрипло бросил в ответ Фелипе. — Особенно если тебя испепеляет жажда мести за предательство и ты обладаешь для этого всеми необходимыми средствами.
Слишком потрясенная, чтобы что-то сказать, Джемма молча уставилась на него. Как, почему?..
— Ты, кажется, в шоке, дорогая? Неужели я так сильно изменился с тех пор, когда мы в последний раз любили друг друга?
Ее сердце с такой силой стучало в ребра, что Джемме казалось: оно в конце концов выскочит из грудной клетки. О Боже, он действительно изменился! Стал тоньше, мрачнее. В глазах Фелипе, в его хриплом голосе не было той, прежней любви.
— Я ничего не понимаю, — прошептала она, впиваясь подозрительным взглядом в его глаза в поисках хоть какого-то ответа. Но там затаилась такая угроза, что Джемма замотала головой, пытаясь рассеять этот кошмар. Почему? Зачем он здесь?
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — протянул Фелипе и приподнял ладонью ее подбородок. Заметив в глазах Джеммы ужас, он рассмеялся. — Я заставил тебя приехать сюда с одной-единственной целью, радость моя: измучить тебя так же, как ты измучила меня. Ни одной женщине не позволено так поступать со мной, ни одна женщина не может выворачивать наизнанку мои чувства, пока они не превратятся в лохмотья…
— Фелипе! — вскрикнула Джемма, по-прежнему оставаясь бессильной понять происходящее. Меньше всего она ожидала встретить его здесь, в доме своего отца. — Ты… ты все это устроил? — Таков был первый проблеск ее сознания. Ну, разумеется, это результат его стараний — подобных совпадений в жизни просто не бывает! А она считала, что заказ сделан напрямую самим богатым венесуэльцем.
— Естественно. Только так я мог заполучить тебя сюда. Ты ведь иначе не приехала бы, не так ли? Впрочем, возможно, и приехала бы. Помнится, как-то раз ты мне легко досталась.
Эти слова острым ножом вонзились в душу Джеммы. Что же подпитывало жестокость Фелипе?
Она облизала пересохшие губы и усилием воли заставила себя спросить:
— И все же я не до конца тебя понимаю. Ты говоришь о мести, о предательстве… Что ты имеешь при этом в виду?
Джемма чувствовала себя вдвойне одураченной. Во-первых, ее пригласили написать портрет человека, который, как выяснилось, приходился ей отцом. Теперь становится очевидным, что и это всего лишь трюк, уловка, чтобы заманить ее сюда… но… но… Почему никто не предупредил ее об этом?.. Хотя бы тот же Майк — ведь он наверняка не участвовал в обмане.
— Ты не знаешь наших обычаев, Джемма! С латиноамериканскими мужчинами не обращаются так, как ты обращалась со мной, — пояснил Фелипе. — Наши женщины знают свое место, и ты в свое время узнаешь его, querida.
Его рука змеей скользнула по спине Джеммы, и он привлек ее к себе таким неуловимым движением, что Джемма не успела даже возразить. Его рот с силой прижался к ее губам, ощущение было такое, как будто на нее напал преступник. Нет, не этого человека она так отчаянно любила! Ни нежности, ни страсти не было в его поцелуе — лишь одна острая боль. Она отпихнула его от себя. Губы ее горели, сознание расплывалось. Она ведь любила этого человека, любила всей душой, а сейчас он вызывал в ней страх и смятение.
— Не смей больше дотрагиваться до меня! — выкрикнула она, отчаянно сдерживая дрожь в голосе. — Не знаю, что с тобой случилось…
Его глаза угрожающе сузились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52