Совсем бледный, но заметный все-таки. Попозже он его тщательно рассмотрит. И предъявит иск за моральный ущерб. Скажем, штук десять поцелуев.Нет, чего мелочиться, штук сто.Определенно, он сходит с ума. И самое поразительное — ему это нравится.— Ерунда! — наконец, выпалила Женька и припечатала ладошкой бабушкину руку.— Единство, — снисходительно хмыкнув, высказался Илья.У него был один миг, чтобы прикоснуться к ее пальцам. И, черт побери все на свете, этот миг стоил того, чтобы замучиться в окружении бумаг, сигануть в окно и временно впасть в детство. * * * После обеда Данька, словно разморенный на солнышке щенок, заснул прямо в кресле, не осилив дорогу до комнаты. Бабушка задернула шторы и вытолкала всех обратно на террасу.Говорить было лень, и двигаться тоже, и каждый, устроившись с максимальным комфортом, расслабленно засопел.Женька зевнула в ладошку, смутно надеясь, что Илья вскорости заснет и перестанет на нее пялиться.Она даже запахнула халат потуже, с вызовом покосившись в черные глаза за стеклышками очков.Пялиться он не перестал. И она слегка зарделась, твердо зная, что рада этому, и досадуя на себя за эту неуместную, глупую радость.Что-то приключилось с головой, точно. Во всяком случае разумно мыслить она отказывалась, зато чрезвычайно настырно наполнялась дикой веселостью и прокручивала по сотому разу какой-то бравый марш. Казалось, вот-вот бодрая музыка хлынет из ушей.Хорошо еще, что не было сил пуститься в пляс. Но исполнить цыганочку с выходом очень тянуло.Женька едва убедила себя, что просто свалится в траву. Но с безумным весельем в собственной голове ничего поделать не могла, оставалось только надеяться, что никто больше не услышит этот концерт.— Вы, как знаете, а я тоже вздремну, пожалуй, — объявил дед и мгновенно захрапел.— Я в город, — хмуро сообщил Илья, вполне оценив Женькины манипуляции с халатом.Никакого другого варианта у него не было. Не придумывалось. Работать он все равно не сможет. А на что-то более интересное у него прав нет. Нет и все тут!За игрой он думал только об одном. Но мыслительный процесс продвигался не слишком успешно, то и дело отвлекали смущенно-розовые щеки, нервные пальцы, воинственный темный хохолок, в котором запуталось солнце, и дрожащие в улыбке губы, и полыхающие азартом глазищи.Нет, невозможно было сосредоточиться.В обед он принялся думать с удвоенной силой. После обеда подумал еще. Зачем-то притащился вместе со всеми на террасу, хотя обычно в это время стояла особенная тишина, и можно было без помех поработать. Вместо этого Илья пристроился на перила и снова стал думать.Решительный жест, которым она завернулась в халат, словно тот был бронежилетом, Илью позабавил и рассердил одновременно.— Сыночек, ты же не собирался, — сквозь дремоту проговорила Ольга Викторовна, — чего тебе там делать, в этом городе?— Мне надо. Срочно. И потом, продукты кончились, я посмотрел. А в нашей лавке ни хрена не купишь.Ай, да молодец, ловко придумал.— Так ты на рынок, что ль собрался? — зевнула бабушка.— Ну.— Жень, у тебя какой размер?— Что? Зачем? — уставилась Женька на Ирину Федоровну.Та невозмутимо заявила, что существовать сутками в халате — нонсенс. Конечно, в доме найдется одежда, но вряд ли она Женьке подойдет.— Еще как подойдет! — заорала та, напуганная неопределенными подозрениями. — И потом, у меня есть платье.— Твое платье никуда не годится! — отрезала Ирина Федоровна. — Пятна от травы так и не отстирались. Нельзя так легкомысленно относиться к нарядам, Женечка! Давай-ка, напиши Илье размеры, он купит все необходимое. Конечно, можно заехать к тебе домой, но это другой конец города! Он вернется как раз к Новому году… Стоп, Женечка, не надо ничего писать.Женя вздохнула с облегчением. Илья, смущенный отчего-то, как школьник, раздраженно махнул рукой.— Это ваши женские дела. Я пошел!— Илюша! — приоткрыла один глаз Ольга Викторовна. — Бабушка права, а ты, как всегда, думаешь только о себе.Ну конечно! Он же — эгоист, циник и канцелярская крыса.— Извини, сынок, я не то хотела сказать, — мягко добавила мать, — просто Жене нужно…— Мне ничего не нужно, правда! Ну что вы ей-богу!Женька растерялась еще больше, осознав, что ее никто не слушает. Кажется, семейство окончательно и бесповоротно определило ее в неразумные дитяти и взялось опекать по полной программе.И что с этим делать?!—..ничего не понимаешь, да и вообще тебе это поручать не слишком удобно, — тем временем рассуждала Ольга Викторовна, — правда же, мам?Бабушка величественно кивнула и открыла было рот, чтобы предложить еще какой-то безумный план, но тут из гамака подала голос Марина.— Так пусть вместе едут, делов-то! Женька вполне доковыляет до магазина.— Ты доковыляешь? — озаботилась Ольга Викторовна, поворачиваясь к Жене.Та, схватившись ладонями за пылающие щеки, яростно помотала головой.— Я не могу. Мне не надо. Я вот… в халате.Илья, наконец-то, осознал размеры подарка, который ему преподнесли родственники, сами того не зная. Он бы до этого никогда не додумался. Он не представлял, что все может обернуться такой удачей.Она поедет с ним.Дурачина, он еще минуту назад с отвращением представлял себе этот бессмысленный отъезд, здорово похожий на бегство. А теперь все вон как складывается.Обалденная у него семья! Самая лучшая!— Пошли, — с решимостью, которой не испытывал вовсе, Илья взял Женьку за руку, — расскажешь по дороге, как тебе здорово живется в халате.Маринка сдавленно хрюкнула в гамаке. Бабушка с матерью успокоились по поводу судьбы бедной сиротинушки и мирно запыхтели.— Я не пойду, — шипела Женька в его голую спину, — слышишь, я не пойду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81