— Есть мед. И карамельки.Женя, улыбаясь, наблюдала за ним и не спешила помочь. Сахарница, между тем, мирно существовала на кухонной стойке, прямо у него под носом.— Может быть, хотите шоколадку? — с отчаянием простонал Илья. — Кажется, где-то был сникерс.— Нет, — веселилась Женька, — не хочу. Мне больше нравится Маркес.Илья оторопело моргнул. Это она сейчас пошутила или что?— Послушайте, — он в изнеможении уселся на стул, — я не знаю, где сахар. И забыл, что такое Маркес. Я вообще сейчас не соображаю ничего. Наверное, солнце слишком яркое, у меня голова прямо-таки раскалывается… Опять же похмелье. Пардон. Возраст и все такое…— Илья, — перебила она, — просто протяни руку и подай мне сахарницу. Пожалуйста.Он не смущался так с тех пор, когда в пятом классе Галка Прохорова случайно обнаружила в его тетради страницу, изрисованную сердечками с ее именем.Сейчас он, кажется, покраснел еще ярче. Если это было возможно.Во всяком случае, уши горели нестерпимо.Да что же это за ерунда?! Или, действительно, дело в похмелье, преклонном возрасте и нагрянувшем исподтишка маразме? В тридцать шесть лет, ага!— Держи свой сахар! — провозгласил он сердито, чуть не опрокинув злосчастную вазочку.— Ты жалеешь, что я осталась? — быстро спросила Женька.— Что? — изумился он.— Ты злишься, потому что хотел позавтракать в одиночестве, да? И предложил мне остаться только из вежливости, так?Он мгновенно овладел собой.— Не так.— Тогда давай, жарь свою яичницу и развлекай даму светской беседой.Она не узнавала себя. Ей было страшно и весело одновременно, и еще невыносимо хотелось дотронуться до него.Илья хмыкнул, покачал головой и решительно спросил:— Мне кажется, или вы со мной флиртуете?Она несколько смутилась под его насмешливым взглядом.— Просто хочу разрядить атмосферу, вот и все, — пояснила Женька, — понимаете, ваша бабушка любезно предложила мне погостить у вас пару дней. Точнее, неделю. В общем, пока у меня нога не заживет. И если вы не против, если я вам не помешаю…— Постой-ка! Ты же только что говорила мне «ты»! — перебил он с досадой, не особо вслушиваясь в смысл сказанного.Неожиданное возвращение к деловому тону рассердило его невероятно.Она смутилась еще больше. А Илья удовлетворенно хмыкнул, обретая почву под ногами.— Извините, — пролепетала Женя, — я не должна была… гм… фамильярничать.Боже, как же ей было стыдно! С чего это она вдруг решила, что с ним можно так разговаривать?! Если у нее случился сдвиг по фазе, еще не значит, что и ему также повезло. Они на разных волнах, как были, так и остаются. Куда ее понесло?!Это все папашино воспитание, сказала бы мама. Никакого понятия о девичьей скромности! Никаких запретов, вот и результат. Полное моральное разложение.Наверняка, Ираида Матвеевна присоединилась бы к этому мнению.А папа кивнул бы горделиво. Смелей, малая! Правила созданы, чтобы их нарушать! И добавил бы серьезно: «Только не на дорогах!»Нет, нет, нет, папа что-то перепутал. Правила есть правила. Нельзя играть с огнем, даже если очень хочется. И невозможно прыгнуть выше головы. И еще вот это: параллельные прямые никогда не пересекаются.Ну да, прописные истины. Куда там Женьке с ее открытием! С этим ее знанием, обрушившимся на голову, проскользнувшим по капиллярам и выдавившим из сердца залежи безнадеги.Нашлась тоже Знайка! И раньше доводилось врезаться в пространство чужих глаз, и ничем хорошим это не заканчивалось. Почему сейчас она безоговорочно поверила? И кому поверила?Самой себе, обретшей новую планету и с восторженностью первоклашки готовой начать новое летоисчисление.Просто потрясающая балда!Пока она посыпала голову пеплом, Илья совершенно овладел собой.— Так что же? Кажется, ты хотела спросить у меня о чем-то.— Я?Она залпом допила молоко. Он молчал, выжидая.— Спросить у вас? — уточнила еще раз Женя.— У нас, у нас, — подтвердил Илья и уселся рядом с ней, наплевав на яичницу, яркое солнце и погожий денек, в который еще пять минут назад тянуло окунуться с головой.Женя рассматривала собственные пальцы и старалась сохранять независимый вид. Она снова ничего не понимала в этой жизни. И очень боялась встретиться с ним глазами.Он — та самая прямая, которая всегда будет идти другим путем.Тогда почему она до сих пор сидит здесь, вместо того чтобы спрятаться во дворе, где полным-полно родственников, хорошенько забаррикадироваться и на безопасном расстоянии от него провести с самой собой воспитательную работу?!Чтобы никаких иллюзий. Никакой надежды.Параллельные прямые не пересекаются. Надо бы повторить это еще раз двести, вдруг поможет?Илья заговорил, не выдержав ее смущенного сопения:— Ты остановилась на том, что пыталась разрядить обстановку. Надо заметить, у тебя получилось не слишком хорошо.Черт его знает, что он хотел этим сказать! А главное — какого ответа ожидал!— Я пойду, ладно? Приятного аппетита. У двери она обернулась.— Вы не против, если я останусь на пару дней? Мне очень неловко, но я не могу сейчас уехать. Ваша бабушка… Впрочем, я говорила уже об этом. Кроме вас, никто не возражает. Но ведь вы работаете… То есть, вы человек деловой, может, я вам помешаю или чем-то раздражать стану. Вы скажите сразу, пожалуйста. Честное слово, я постараюсь не попадаться вам на глаза и…— Честное слово?! — вдруг психанул он и шарахнул кулаком по столу. — Да плевать я хотел на твое честное слово! Если ты еще хоть раз скажешь мне «вы», я тебя в ясли отведу, понятно?!Женя испуганно отшатнулась.— Понятно тебе? — остервенело переспросил он. Она кивнула, ни черта не соображая.— Свободна! — рявкнул Илья и, отвернувшись, грохнул сковородку на плиту с такой силой, что с потолка посыпалась побелка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81