— Зайцев фабрику не получит, это гарантировано и задокументировано уже. Вот с латышами засада…— А я тебя вызвал разве? — меланхолично перебил шеф.Илья возвел очи к потолку. Склероз, оказывается, заразен.— Ну, да, наверное, вызывал, — пробормотал Константин Григорьевич, — и поставки из Латвии, действительно, горят. Только знаешь что, фабрику мне тоже неохота отдавать. Я в нее душу вложил, можно сказать.Еще секунда, и он утрет сентиментальные слезы. Илья едва сдержался, чтобы не расхохотаться, так забавно шеф изображал старческую ностальгию.— Не ржи, — упрекнул тот, заметив-таки перекошенную от смеха физиономию адвоката, — лучше успокой старика. Пресса уже о нас шушукается, ты это понимаешь? Про крокодилов этих, из «Селект-плюс» я уж и не говорю. Загрызут за милую душу!«Селект-плюс» был конкурентом, правда, не равным соперником, с которым вполне можно покурить за чашечкой кофе и интеллигентно обсудить погоду, а самым настоящим подлым аллигатором, как справедливо выразился шеф.— А у меня печень больная, — добавил он к вышесказанному и вполне натурально закатил глаза, не в силах выдержать все эти напасти сразу.— Константин Григорич, не давите вы на жалость! Это же просто шантаж какой-то!Илья усмехнулся, оторвался от подоконника и вместе с шефом принялся расхаживать по кабинету. При этом начальство заглядывало ему в глаза и заискивающе улыбалось.— Ну, если вкратце, то дело обстоит следующим образом, — важно начал Кочетков, — Зайцев, естественно, поднял документы о реструктуризации, когда собранием акционеров было решено отдать фабрику ныне существующему «Бризаналиту». Это вы без меня знаете. Так вот, в протоколе заседания, а также в договоре и всяких там актах приема-передачи есть подпись некого Байкова, который вовсе даже не входил в совет директоров. И, следовательно, юридической силы его автограф не имеет!Эффектная пауза и мечтательный взгляд в окно. Шеф замер рядом и чуть не глядел Илье в рот.Вот такое у них было развлечение. Корпоративный тандем, суть которого не так легко понять. Босс докапывается до бедного юриста, юрист всеми силами старается сохранить независимость и настаивает на безоговорочном доверии, при котором ничего и никому не надо объяснять. А в итоге все равно объясняет, да так загорается в процессе, что отчет в кабинете у начальства превращается в генеральную репетицию главного действа.И все счастливы. Шеф немного узнал о деле и расшевелил буку-адвоката. А бука-адвокат, проговаривая вслух тщательно продуманный план, лишний раз убеждается в собственной гениальности.— Илья Михалыч! — умоляюще простонал шеф, следуя правилам игры.— Этот Байков являлся доверенным лицом одного из генеральных акционеров, Михаила Дьяченко.— Помню я такого, — пискнул начальник и тотчас виновато заморгал.— Михаила Дьяченко, — повторил Илья, вперив взгляд в смущенную физиономию шефа, и, удостоверившись, что тот целиком и полностью признал свою оплошность и перебивать больше не собирается ни под каким предлогом, продолжил: — все бы ничего, но доверенность Байкова не давала ему полномочий подписывать такие документы. Правда, неизвестно, адвокаты Зайцева сию доверенность заново состряпали или все-таки подлинную нарыли. Тут концов не сыщешь.— И что? — замер шеф. Кочетков самодовольно хрюкнул.— И то. Слава богу, Дьяченко жив и здоров, правда, далеко отсюда. Месяц назад я его навестил в Голландии.И, как ни странно, был первым. Он, знаете ли, после каких-то своих разборок с господином Зайцевым сменил фамилию и укатил подальше. Ребятушки нашего прощелыги его то ли не нашли, то ли не искали вовсе. Может, решили, что помер. А он мне соответствующую бумажку подписал. И не задним числом, а как полагается.Илья сокрушенно вздохнул, вспоминая, скольких трудов составило эту бумажку сочинить и букву закона соблюсти.У него получилось, соблюл. Тьфу ты, соблел.— В общем, все как надо, — сказал он вслух.— Замечательно, — потер ладони Константин Григорьевич, — тогда давай о латышах поговорим. Потому как если процесс не затянется… Он точно не затянется? Нам сейчас паника ой как не нужна! Нам сейчас срочно поставки нужны. Ты видел, кто от меня сейчас вышел?Илья кивнул.— Ну тогда начинай контракт составлять, — радостно воскликнул Константин Григорьевич, доставая очередную папироску. — Потому как Степан Степаныч очень серьезно настроен.Кочетков ничего не сказал, а, покосившись на беломорину, двинулся к окну и решительно потянул на себя раму. Июнь мягко скользнул вдоль жалюзи, в кабинете немного посвежело и даже как будто запахло листвой.— Да кондиционер лучше включи, — проворчал шеф, — а то от этого духу прямо повеситься хочется.— Наоборот, жить тянет, — возразил Илья, прислонившись к подоконнику.— Во-во, — буркнуло начальство, пряча лицо в чашке с кофе, — жить-то тянет, да некогда. Я в этом году еще на рыбалке ни разу не был!Илья промолчал. Он тоже на рыбалке не был.— Короче говоря, со Степанычем мы за рубеж шагнем, новые перспективы осваивать будем! И станут иностранцы хавать наши медовые торты да нахваливать!— А то ж, — тихонько проворчал Илья.— Давай, давай, иди, работай, — внезапно построжал шеф, — бери латышей за.. ну ты знаешь. И готовь договор, чтобы на следующей неделе мы не с пустыми руками к нему потопали.Илья еще немного постоял у окна, глядя, как внизу волнуется зеленое море. Хорошо, что шеф наплевал на удобства и перевел главный офис сюда, в Матвеевское. От центра добираться сплошной геморрой, как выражается бабушка, зато вокруг тишь да благодать. Да вот колышется листва прямо под руками.— До завтра, Константин Григорьевич, — с вопросительной интонацией произнес Илья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81