— Вот именно. Извини, я честно старалась придерживаться легкомысленного тона и безопасных тем для беседы, но ничего не получается. Давай лучше помолчим, хорошо?— Безопасные темы? А кто рассказывал о собственной могиле?Тина поежилась, а он продолжал:— На самом деле, мы оба чувствуем себя не в своей тарелке…— Я себя нормально чувствую, — перебила она.— Ну вот, опять! — Он придвинулся ближе, вглядываясь в ее безразличное лицо. — Кому и что ты пытаешься доказать? Только что ты была самой собой, а теперь снова играешь в детские игры.— Да как ты можешь судить, когда я играю, а когда нет? — снова перебила Тина яростным шепотом. — Ты ни черта не знаешь обо мне, ясно? Так что примени свои способности к психоанализу в другом месте!— Не могу, — спокойно ответил Олег, — мы едем в одном купе, и тут кроме тебя никого нет.— Сходи в ресторан, — посоветовала она.— Прекрати перебивать меня! — внезапно психанул он. — Что за привычка?!— Нормальная привычка! Я не желаю тебя слушать, разве непонятно? Отойди от меня! Здесь полно места, вовсе необязательно тереться об мою грудь!— Чего, чего?! — Он задохнулся от гнева и подавился смущением, потому что она почти угадала, — стоять так было приятнее, чем на расстоянии метра. — Да на кой черт мне сдался твой нулевой размер?!Тина онемела от такой беспардонности.— Хам! — высказалась она, когда к ней вернулась речь, и резко встала, врезавшись лбом в его подбородок.Морозов схватился за челюсть.— Ты мне зубы вышибла!— До свадьбы заживет, — пообещала Тина и, как щенка, потрепав его по макушке, вышла из купе.Прожить пару суток в тамбуре вместо комфортного СВ выглядело не слишком заманчиво, но это был единственный выход. В противном случае, пожалуй, они загрызут друг друга к вечеру. Да нет, уже вечер, поняла она, покосившись в окно. Там темнел мрак, и только по грохоту колес можно было догадаться, что поезд продолжает путь. Давай, давай, миленький, поторопила она, скорей в Москву!Может быть, самой податься в ресторан? Свести знакомство с какой-нибудь скучающей дамой и набиться в подружки-соседки?Можно еще проще — подцепить мужика, уж его-то не придется уговаривать оставить ее на ночь у себя.Общение с Морозовым явно развращает тебя, подвела итог Тина. Хлопнула дверь, и человек, так тлетворно влияющий на нее, спросил с деланным ужасом:— Ты террористка?— Что? — изумилась Тина.— В твоем чемоданчике что-то тикает, — сделав страшные глаза, сообщил Морозов. — Я решил, бомба.— Клоун, — проскрежетала Тина, срываясь с места, — не можешь по-человечески сказать, что телефон звонит?На том конце провода оказалась мама.— Я не знаю, что с ней делать, — выпалила она, не здороваясь, — это ужас какой-то, ревет и ревет!Ясненько. У Вероники очередная любовная трагедия.— Мам, ну сходите в «Снежную Королеву», что ли, или в «Арбат-Престиж». Пусть купит себе чего-нибудь и успокоится.— Какое там! — вздохнула мама. — Плачет вон, страшная, говорит, только если пластику делать, а так — никакие наряды не помогают. Вот ты мне скажи, что за дура выросла?Девке почти тридцатник. Льет слезы из-за какого-то мужика и собирается идти на пластическую операцию!Тина почувствовала, как в ней поднимается привычная волна возмущения.— Мама, не принимай ты близко к сердцу, а?— Да как же! Вы же детки мои, за вас душа болит, только за вас! Ой, Тиночка, может, ты ее на работу все-таки пристроишь, а? Хоть при деле будет. А что там у тебя за грохот? — вдруг насторожилась мать. — Ты что, на стройке?Ну, вот и ее судьбой заинтересовались.— Я в поезде, мам, — сказала Тина. — Домой еду. Так что не волнуйся.— Нет, я буду волноваться! — упрямо заявила мать. — И у меня подскочит давление!С годами мама научилась страдать на публике и требовала к себе внимания еще большего, чем Вероника. Вообще, с ролью обеспеченной, скучающей домохозяйки она справлялась на все двести процентов.— Мам, перестань!В этот момент Морозову надоело проявлять деликатность, и он, для порядка побарабанив в дверь, решительно вошел.Тина послала ему пламенный взгляд, в котором отчетливо читалось возмущение.В ответ Олег только пожал плечами и со скучающим видом завалился на полку.— Доченька, а ты чего так далеко поехала-то? Вот никогда ты матери ничего не рассказываешь!— Мам, хватит!Морозов делал вид, что читает газету, и поверх страниц кидал на Тину нетерпеливые взгляды.Она продолжала выслушивать бухтение на том конце провода еще минут десять, а потом не выдержала:— Хватит, мам! Дай мне Сашку! И Ксюшу! Я соскучилась!— А нечего ездить за тридевять земель, и скучать не будешь! — злорадно высказалась мать, и тут же всхлипнула жалостливо: — Оставила деток…— Мама!— Да на, на!Через минуту в ухо понеслось нечто неразборчивое, прерываемое смачным чавканьем, и Тина забыла, что в купе еще кто-то есть, и забыла, что это Морозов, и вообще обо всем забыла.— Ксюшка, давай прожуй, и начни все сначала, — весело скомандовала она.Только Ксюша умеет так бесподобно чавкать. Сашка за едой имеет вид глубокомысленный и аккуратный и свысока поглядывает на сестру, которую Тина так и не научила вести себя за столом.— Ну, мам! Давай не сначала, я тебе уже устала повторять, — копируя бабушкино брюзжание, заявила дочь, — я тебе лучше про котеночка расскажу, хочешь?— Про какого котеночка? — насторожилась Тина. У Ефимыча была аллергия, так что животные в дом не допускались. Хотя Тина сама мечтала о кошке. Гладкой, надменной красавице со сверкающим изумрудным взглядом.— Я его под кроватью держу, — прошептала между тем Ксюшка, даже перестав чавкать, и пообещала снисходительно: — Приедешь, покажу.— Папа тебе голову оторвет, — предупредила Тина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68