Впереди туда-сюда носились флайеры.
Один полетел назад, далеко слева от них.
Путники свернули направо и перешли наконец с пожарища в несгоревший,
неопутанный сетями лес, и, хотя они не сбавляли шаг еще целых два часа,
Энакин как-то почувствовал себя в большей безопасности, окруженный
пульсацией лесной жизни.
Но лес, как открытая рана, пульсировал болью.
Только теперь до Энакина дошло, что он наделал. Чтобы спасти себя, он
сжег бесчисленные квадратные километры леса. Он лишь периферийно
почувствовал, как гибнут животные, но его собственная боль мгновенно
достигла вершины. Страдание леса будто ударило его с размаху по лицу. Он
был стаей стинтарилов, сгрудившихся на верхушке дерева, а пламя уже лизало
ствол. Их шерстка уже начинала тлеть.
Он был большой, безвредной самкой ранйипа, слишком медлительной, чтобы
убежать от огня, и пытающейся увести своих телят в безопасное место, не
зная, где оно. Он был обуглившейся плотью и сожженными легкими. Он умирал
и был мертв.
- Ты был прав, - сказал он позже Рапуунгу, когда они перестали
обрызгивать себя водой, вымывая пепел из глаз, ноздрей и ушей.
- В чем, неверный?
- Насчет того, как я использовал огонь. Это было неправильно.
Глаза йуужань-вонга сузились.
- Объясни.
- Я убил невинную живность, чтобы спасти нас.
Рапуунг грубо расхохотался:
- Пустяки. Убивать и умирать - это пустяки; это пути вселенной, часть
принятия боли. Содеянное тобой неправильно, потому что это мерзость, а не
потому что ты кого-то убил. Не обманывай сам себя. Я вижу теперь,
насколько ты полон решимости спасти свою подругу-джиидаи. Если ты сможешь
добраться до нее, лишь заполнив трупами пропасть, ты сделаешь это.
- Нет, - сказал Энакин. - Не сделаю.
- Цель, к которой так слабо стремяться - не цель вообще.
Энакин вдохнул.
- Мы спасем ее. Но я не хочу никого убивать.
- Тогда воины убьют тебя.
- Воины бывают разные, - сказал Энакин. - Я буду защищаться с крайней
жестокостью. Но лес нечего мне не сделал и не заслужил такой судьбы.
- Ты несешь чепуху, - сказал Рапуунг. - Мы убиваем тех, кого должны
убивать.
- А я говорю - нет.
- Конечно. По твоей милости я уже замарал себя первой мерзостью ради
достижения твоих целей, так ты еще хочешь, чтобы я разделял твою детскую
боязнь убийства? Всякой жизни приходит конец, джиидаи.
Энакин это понимал. Выходит, йуужань-вонги считали небиологическую
технологию настолько же неправильной, насколько философия джедаев считала
неправильными беспорядочные убийства.
Разумом он полагал, что понял это, но глубоко это его никогда не
трогало. Лишь теперь, когда они оба согласились, что произошло что-то
ужасное - но по совершенно разным причинам - Энакин начал видеть здесь
какой-то смысл.
Если бы только он мог чувствовать Рапуунга с помощью Силы! Если бы
только он мог сказать, на светлой стороне йуужань-вонг или на темной!
Да и вообще, уместен ли такой вопрос без Силы? Неужели джедаи так
зависят от своих ощущений, которые дает им Сила, что без них они
превращаются в моральных калек?
Рапуунг не сводил с Энакина жалящего взгляда, пока джедай искал ответ.
Вдруг он отвернулся и стал смотреть куда-то вбок.
- Ты несешь чепуху, - сказал Вуа Рапуунг. - Но... Я сознаю, что ты спас
мне жизнь. Когда моя месть свершиться, это будет благодаря тебе.
- Ты тоже спас меня пару раз, - отвечал Энакин. - Мы еще даже не в
расчете.
- Не в чем? Что это за слово?
- Неважно. Вуа Рапуунг, что это за месть, которой ты добиваешься? Что с
тобой такое сделали, что из-за этого ты повернулся против своих?
Взгляд Рапуунга посуровел.
- Ты и вправду не знаешь? Ты действительно не видишь? Посмотри на меня!
- Я вижу, что твои рубцы гноятся. Твои имплантанты, кажется, умерли или
умирают. Но у меня нет ни малейшего понятия, что это значит.
- Это не твое дело, - сказал Рапуунг. - Не нарывайся, неверный.
- Хорошо. Тогда расскажи мне свой план - тот, что приведет меня к
Тахирай.
- Иди за мной и увидишь, - ответил Рапуунг.
Они припали к земле среди путаницы корней у края воды, рядом с притоком
великой реки.
- Мы теперь еще дальше от базы формовщиков, чем вчера, - пожаловался
Энакин.
- Да, но теперь мы в нужном месте, - сказал Рапуунг.
- В нужном месте для чего?
- Жди. Смотри.
Энакин хотел возразить, но не сумел сформулировать ответ. Не на это ли
жаловались люди, обвиняя его в косноязычии? Рапуунг был скуп на слова, как
ботанский агент. Шесть дней они бежали и сражались вместе, а Энакин до сих
пор ничего не знал о воине, кроме того, что тот был на что-то страшно зол.
Может, даже свихнулся из-за этого. Он упоминал какую-то "ее" и, кажется,
имел навязчивую идею о своей полноценности перед богами.
Хотя, возможно, все йуужань-вонги были такими. Вроде бы Энакин не
слишком много с ними болтал. Может, Рапуунг был как раз нормален - на их
манер. Может, он держал свои мотивы и планы в секрете, потому что именно
так и поступали йуужань-вонги.
А, может, он боялся - боялся, что если Энакин узнает о том, что он
сделал, или выяснит, как пробраться на базу формовщиков, то убьет его или
бросит.
Он украдкой взглянул на эту свирепую плосконосую физиономию и мысленно
возразил сам себе. Невозможно было представить, чтобы Вуа Рапуунг чего-то
боялся. Наверно, лучше сказать - он был осторожен.
Так что Энакин стал молча ждать, и постепенно спокойное течение реки
загипнотизировало его. На пробу он потянулся к окружающей его жизни и
снова почувствовал тень боли и смерти, которым он был причиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84