Мои волосы слиплись от пота и дорожной пыли, но он любил меня. Я вела себя, как сумасшедшая, действительно была ею, и он любил меня. Я болела, лежала в забытьи, а он заботился обо мне. Я рассказала отвратительные вещи, поведала ему, кто я такая, как предала себя, а он остался со мной.Стивен почувствовал, что я наблюдаю за ним, выпрямился, закрыл глаза. Я знала душераздирающую правду его жизни, которую он тщательно скрывал, и я любила его. Я знала, что образ, который он демонстрирует миру, помогает ему скрывать свою вину, и любила его. Он плакал, как слабый ребенок, и я любила его. Он был подавлен скорбью, и я знала, что пройдут годы, прежде чем он простит себя.«Скажи, что любишь его, — подсказывал мне внутренний голос. — Скажи, — голос прозвучал настойчивей. — Ты любишь его. Почему не говоришь ему это? Все кончилось… теперь можно сказать… Вспомни любовь…» Внутренний голос звучал иначе. Прежде это всегда был голос Бетти. Теперь это был мой собственный голос.— Я люблю тебя, Стивен. — Я снова приблизилась к нему.— Элизабет, — произнес он, — впервые увидев тебя в аэропорту, я понял, что мы должны познакомиться, поэтому сел рядом и заговорил. Позже в кафе, в наш первый день в Барселоне, мне захотелось узнать тебя получше, но ты уже была не одна. Встретив тебя с камерой за работой над фильмом об олимпиаде, я решил, что нам суждено быть вместе. В Коста-Брава я помимо своей воли влюбился в тебя. Сегодня я твердо уверен, что буду любить тебя вечно. Таясь, ты выстраиваешь вокруг себя ограду, которая быстро превращается в бетонную стену. Заставляешь себя жить в одиночестве. Теряешь надежду вырваться на свободу. Всегда остаешься с собой один на один, играешь роль, о которой никто не догадывается. Сегодня, услышав твою тайну, я понял, какая ты мужественная женщина.— До сегодняшнего утра мне всегда казалось, что мое прошлое — болезнь, от которой нет лекарства. Я слишком ослабла. Ты вселил в меня мужество излечиться раз и навсегда.— Элизабет, до сего дня я тоже был слабым. Представляешь, из нашей слабости рождается невероятно сильная и честная любовь.Мы посмотрели друг на друга. Никогда еще двое любящих не признавались друг другу в своих чувствах с такими опухшими от слез лицами, с неподдельной искренностью во влажных, покрасневших глазах.— Да, Стивен, я очень люблю тебя, — повторила я.Мы обнялись и заплакали. ГЛАВА 24 Париж, сентябрь 1994года
Думаю, потребуется многовремени, чтобы залечить наши травмы. О, я больше не обвиняю себя, теперь я действительно верю в то, что была жертвой. Невозможно ничего изменить, повернув время вспять. Я не тот человек, который жалуется, плачет, ищет сочувствия. И верю в полное исцеление, потому что знаю о поразительной жизнестойкости многих невинных жертв войны, голода и болезней. Хотя не всем так везет.Но как справиться с укоренившейся привычкой защищаться, бежатьот настоящей любви, уготованной самой судьбой? В сорок лет я наконец поняла природу любви, поняла, что любой человек от рождения имеет на нее право. Но какая же честность и бесстрашие необходимы, чтобы она пришла к вам . Прежде я не впускала любовь в свою душу, исейчас приходится бороться с собой, чтобы принять ее, несмотря на то, что мне удалось испытать неистовую радость настоящей любви. Обрести любовь трудно не только мне и Стивену, но и любому человеку, который должен что-то скрывать. Мои прежние романы — Луис, Ив — были всего лишь проявлением эгоизма или болезненной потребности близости с человеком, который назовет меня совершенством. Вот удел замкнутых душ — им постоянно требуется одобрение.Прошло больше года с того времени, как мы со Стивеном создали в Париже базу для нашей работы и любви. Да, мы живем в городе влюбленных, европейском центре искусств, и должна признать, наши шансы велики. Так и должно быть, ведь мы выстрадали это.Три месяца назад я отказалась от своей нью-йоркской киностудии. Париж идеально подходит для моей работы, обеспечивает идеальную творческую атмосферу, он удален от Нью-Йорка и Голливуда, хотя здесь тоже водятся весьма опасные акулы. Однако жизненного пространства хватает. В начале года я начала собирать новый материал во Франции, в Живерни… новые краски, новые ощущения. Париж ежедневно вдохновляет меня совершенно необычным образом. Вы скажете, что дело тут в потрясающих мостах, произведениях искусства и архитектуре, но я знаю — причина в том, что Париж позволяет работать спокойно; сейчас для моего полного исцеления это самое главное.Стивен по-прежнему сохраняет свою лос-анджелесскую квартиру для дочери, которая учится в швейцарской школе и часто навещает своих друзей. Он отказался от своей денежной, но весьма рутинной работы на телевидении ради ненадежной фотожурналистики. Теперь он не только зарабатывает гораздо меньше, но и с удовольствием рискует жизнью в самых опасных местах. И нет на свете человека счастливее.Мой парижский день начинается в восемь; наша трехкомнатная квартира находится в доме без лифта на Рю Дофин на Левом Берегу. Спальня так мала, что кровать занимает большую ее часть; неяркие желтые и серые полосы обоев уходят вверх к наклонному потолку. Я открываю окна на маленький балкон, где хватает места лишь для горшков с геранью, и снова ложусь в постель, чтобы услышать начало дня. Автомобильные сигналы, голоса, шаги пешеходов. Прекрасно!Стивен с семи часов работает в другой комнате, чуть просторнее. Он появляется у двери, потом наклоняется, чтобы сорвать с меня одеяло. «Дорогая, ты собираешься сегодня пить кофе?» Находит мои джинсы и майку где-то на полу возле кровати и одевает меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77