Отец кончил и оставил Паулу; она задыхалась, ее выворачивало наизнанку. Я забился в угол за голубым креслом, услышал, как за стеной в ванной зашумел душ.Затем из комнаты, прихрамывая, вышла Паула; разглаживая платье на коленях, она вытирала одновременно руки и лицо. Она осмотрелась, прислушалась и побежала, не заметив меня. Я не мог признаться ей, что все знаю.Можно ли срывать занавес с такого? А мать? Это ее убьет. Кто скажет? Что произошло бы с нашей семьей? Отец мой был банкиром. Он потерял бы работу. Что произошло бы с нами? Он щедро давал деньги на благотворительные нужды, поддерживал церковь, входил в спортивный совет школы. Кто бы мне поверил? Может, я ошибся?Я больше не видел Паулу в тот день, она не спустилась к обеду. Мать отнесла ей поднос.В воскресенье мы отправились в церковь. Родители надели свои лучшие костюмы. Я с сестрами тихо сидел на скамье. Нам не разрешали ни с кем разговаривать в церкви — можно было только говорить «здравствуйте», «мэм», «сэр», «пожалуйста» или «спасибо».Паула стала убегать из дома, но ее всегда находили и привозили назад. Отец избивал ее, а мать не заступалась. Она ненавидела Паулу, но была очень нежна со мной и Дейзи. Думаю, мать знала правду, потому что отправила Дейзи в школу с пансионом. Отец протестовал, но она настояла.Жизнь в доме стала невыносимой. Мать с отцом находились на работе, и Паула приглашала парней. Некрасивая, хромая девочка с дефектом руки, но парни все равно приходили; они курили, пили, смеялись. Паула уводила некоторых в свою комнату. Потом они снова курили и трогали ее грудь.Она не знала о моем присутствии, думала, что я играю в мяч, но я боялся, что парни задушат или убьют ее, поэтому прятался на кухне, пока они не уходили. Потом входил, делая вид, что вернулся с улицы; мы с Паулой открывали книги на столе в кухне, вроде бы делая уроки.Я уставилась на Стивена — символ американского мужчины из маленького городка в Колорадо. На шее его вздулись синие вены.— Я был соучастником уничтожения Паулы, Элизабет. Вероятно, я мог бы как-то помочь ей. Но как? Нельзя было выдавать ее, выдавать отца. Что было бы тогда со мной?В последний раз Паула убежала из дому в шестнадцать лет, мне шел четырнадцатый год. Отец вечером отправился на поиски в придорожные бары. Он застал ее пьющей с водителем грузовика и попытался увести домой. Она забралась в грузовик, отец запрыгнул на подножку, и водитель столкнул его на дорогу. При падении отец выбил себе зубы. Я точно знаю, потому что позже он качал меня на руках и всхлипывал. Отец никогда не обнимал меня прежде, но в тот вечер очень расстроился. «Паула, моя детка, Паула», — приговаривал он, уткнувшись лицом мне в плечо. Я страдал, изумлялся, не мог поверить, что он способен на такие чувства, но так оно и было.Паула позвонила мне на следующий день и попросила о ней не беспокоиться. Пока мать висела на телефоне, отец выбежал из дома, чтобы установить, откуда она звонит. Я перехватил трубку. «Беги, Паула, беги. Они хотят определить, где ты», — прошептал я, рискуя жизнью. Паула повесила трубку, но мать ничего отцу не сказала. Видимо, она все знала.Паула исчезла с лица земли, растворилась. Полиция искала ее не один год, но безуспешно. «Сэр, — сказали они отцу, — такое случается. Эти трудные дети чертовски умны. К сожалению, обычно мы отыскиваем их в случае смерти или преступления. И оказывается, что находились они где-то недалеко от дома».Нам с Дейзи запретили упоминать Паулу, и нас почему-то никто никогда о ней не спрашивал. Люди шептались, завидев нас, но при нашем приближении замолкали. Мы, как всегда, по воскресеньям ходили в церковь. Дейзи училась в школе с пансионом, а я начал ежедневно пропадать на своей горе. Мне казалось, что Паула со мной, что мы беседуем с ней. Я верил, что однажды увижу ее.Недавно Паула наконец объявилась. Я плакал от счастья, узнав, что она жива и звонит из колорадской лечебницы для наркоманов. Представляешь, Элизабет, самое поразительное то, что Паула только сейчас еле-еле вспоминает, как насиловал ее отец. После побега она подавила все воспоминания. Прежде всего в ее памяти всплыли избиения. Все остальное возвращается к ней отрывочно, в виде снов и картинок. Из пятнадцати женщин ее группы только одна все вспомнила. Врач Паулы объяснил, что защитные механизмы человеческого сознания весьма сильны и с невыносимой травмой можно справиться, лишь стерев все полностью из памяти.Паула разыскала меня, чтобы убедиться, что ее преследуют не фантазии, порожденные лечением. Возрождая события в памяти, сестра поняла, что я всегда это знал.— Что случилось с Дейзи? — с трудом выдавила я.Стивен зарыдал. Из горла его лились жалобные, дрожащие звуки.— Это моя главная вина. Когда Паула рассказала Дейзи, младшая сестра сказала: «Я думала, что такое происходило только со мной».Стивен умоляюще посмотрел на меня.— Если бы ты видела Дейзи! Милая крошка с ангельским личиком. Она была такой тихой, не причиняла никому беспокойства, не доставляла хлопот…Переживания, связанные с Дейзи, захватили его.Мне было невероятно больно при виде страданий Стивена. Это терзало меня куда сильнее, чем собственная боль. Я подошла и обняла его.Он тоже прижался ко мне.— Ты не единственная жертва, Элизабет. Просто ты не знаешь. Так случается и в респектабельных семьях, подобных нашим, а не только в гетто. Ты была жертвой, а не сообщницей. Разве может ребенок поведать о таком? Я люблю тебя, Элизабет, очень тебя люблю.Я выбралась из объятий Стивена и села на деревянный стул. Стивен плакал, он знал обо мне все, но все равно любил меня. Я сидела опухшая от слез и жары, а он все равно любил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77