— Ты же меня знаешь. Это ты всегда фантазировал, и если твои фантазии не совпадали с фактами, то тем хуже для фактов.
— Аня! — воскликнул укоризненно Олег.
— Что Аня? Я не помню, в каком году приехал Шаляпин в первый раз в Италию с Рахманиновым.
— А нам и не нужно. Нам нужно знать, когда он приехал в Милан, в Ла Скала. Это ты помнишь?
Аня кивнула.
— Ну вот! Что еще нужно? Давай работать.
— А как с переводом?
— Уговорим Лену.
— Вот так — на минутку расслабилась, , а он уже сел верхом и понукает! — воскликнула Аня, но покорно пошла на кухню к Лене выяснять, можно ли им расположиться в кабинете Франко и согласна ли она перевести синопсис на итальянский.
— Вы еще создайте его, а я погляжу, — уклончиво ответила Лена, хотя, без сомнения, она уже заинтересовалась работой.
— Я забыла, в каком году Шаляпин приехал в Тифлис, — сказала Аня безнадежно.
— Господи, зачем год для синопсиса? — удивился Олег.
— И я не помню, как звали его первого учителя пения, — не унималась Аня, — фамилия его Усатов, а имени-отчества не помню…
Аня стала раздражаться — она не привыкла работать «приблизительно», это выводило ее из себя также, как грязь в комнате.
— И не нужно, оставим Усатого, — заверил легкомысленно Олег.
— Но мы же только сейчас договорились, что его юность обязательно войдет в сценарий!
— В сценарий войдет, в синопсис не войдет, — отмахнулся Олег. — Ты напиши о Мамонте Дальском. Мне страшно нравится придуманный тобой эпизод, помнишь, ты рассказывала, как Мамонт ему объясняет про Мефистофеля.
— Боже мой, Олег, ну как так можно! Этот эпизод описал сам Шаляпин в своей книге, а вовсе не я придумала. Нельзя же начинать фильм, не прочитав даже автобиографическую книгу.
— Прочту, прочту, в Москве все прочту! — завопил Олег и попытался обнять Аню.
— Олег! — предостерегла она, отступая. — Синопсис — не способ сблизиться, а средство убедить продюсера!
— Знаю, знаю, а марксизм не догма, а руководство к действию. Пиши: «Воспоминания унесли Шаляпина в Тифлис конца прошлого столетия. Город для русского человека как страница из „Тысячи и одной ночи“, город базаров, шашлычных, кинто…»
— Как переведут слово «кинто» на итальянский? — спросила Аня.
— Как-нибудь… Может быть, Шаляпин даже встретит случайно в одном из духанов, где он слушал шарманщика, Пиросмани, а потом вместе с ним он будет ловить рыбу на берегу Куры, и они станут петь грузинские песни, не зная, что в будущем им обоим суждено бессмертие.
— И подобную стряпню ты хочешь продать своему продюсеру?
— Именно! Нужна экзотика. Не покупать же итальянцев на картины Милана и оперного театра Ла Скала или галереи Витторио Эммануила, хотя я их излазил вдоль и поперек! Заглянула Лена.
— Как я и обещала, обедать будем в два, — сообщила она и спросила: — Дело идет?
— Ты боишься, что сегодня мы не успеем сделать шесть страничек и я приеду еще и завтра? — спросил Олег. — Кстати, Аня тебя предупредила — переводить будешь ты. И не бесплатно.
— Ох ты, ох ты, какие мы богатые! — Лена ушла.
— Олег, — сказала Аня, — ты набросал идей, а я так и не поняла, с чего ты, в конце концов, хочешь начать фильм.
— Ну разумеется, с самого начала! Пиши: «Венский экспресс прибывал в Милан ранним утром…»
— Откуда ты знаешь? Ты смотрел расписание тех лет?
— Да никто этого не знает!
— А мне надо знать, чтобы писать, — возразила Аня.
— Все экспрессы прибывают на конечные станции ранним утром, чтобы нормальным людям оставался весь день для дел… И потом, утром легче снимать. Пиши: ранним утром…
Марио появился в самом начале седьмого. Олег как раз заканчивал складывать листы бумаги в папку и перебрасывался шутками с Леной. Она уговаривала его остаться ужинать, а он не соглашался, утверждая, что в Милане его ждет продюсер и ужин в лучшем ресторане и что он бы рад, да уж такая ныне, в век спонсоров, продюсеров и финансистов, судьба у них, у режиссеров, еще недавно полновластных хозяев картины: подчиняться и мириться с их прихотями.
Аня заметила, как напряженно идет Марио по дорожке от ворот к дому, и у нее защемило сердце: вчера он ушел явно обиженный, да и как могло быть иначе, если он только что предложил ей руку и сердце, а она… Аня с раздражением поглядела на Олега — нет того, чтобы уйти чуть раньше. Впрочем, Олег не виноват — Франко рассчитывал подвезти его точно к поезду и потому не торопился, утверждая, что осталась еще масса времени.
Марио поднял голову, и первым, кого увидел на террасе, оказался Олег.
Аня с грустью отметила, как изменилось его лицо, и сразу же подумала, что была права, когда сказала Лене, что в Марио появился маленький Отелло…
Встретились они буквально на пороге — Олег и Франко уже стояли в холле, когда вошел Марио.
— Мы едем на вокзал, — сказал Франко, и Аня поняла его стремительный итальянский. — Я вернусь через полчаса…
Они ушли. Тотчас же Лена предательски укрылась в детской, якобы поиграть с Роберто, чего она в такое время дня никогда не делала. И Аня осталась одна перед мрачным, угрюмым Марио.
Первые же его слова заставили ее внутренне сжаться:
— Он ночевал у вас?
— Нет. Олег приехал сегодня в двенадцать, — ответила Аня и вдруг возмутилась: что еще за допрос? по какому праву? — А если бы и ночевал? — спросила она с вызовом.
— Ты все еще его любишь, — сказал Марио утвердительно. — Почему ты не сказала мне этого раньше?
— Потому что я его вовсе не люблю, — ответила Аня и со всей отчетливостью, окончательностью и ясностью поняла, что да, не любит — ни Олега, ни Марио, и потому счастлива, хотя и видит, как страдает этот милый, достойный любви человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105