Аня расстегнула молнию на сумке, приготовив ее к проверке, но карабинер улыбнулся, махнул рукой, показывая, что она может проходить, и что-то сказал.
— Анька! — услышала она голос Лены и сразу же увидела ее — Лена протискивалась к барьеру и размахивала обеими руками, стараясь привлечь к себе внимание.
Аня не успела поблагодарить карабинера и ринулась навстречу подруге. Они крепко обнялись. Франко подошел, взял из рук Ани сумку и с улыбкой наблюдал за ними. Ни Аня, ни Лена не заметили этого, и позже Франко не раз вспоминал эпизод их встречи и со смехом рассказывал друзьям. А они все стояли на самом проходе, тесно прижавшись друг к другу, загораживая путь, пока прямо на них не выкатилась огромная дорожная сумка на колесах, управляемая маленькой крашеной блондинкой, которая — не по комплекции — басом рявкнула:
— Нашли где обниматься!
Подруги, как по команде, громко расхохотались.
— Всегда приятно встретить соотечественника, — сказала Лена.
Взглянув друг на друга повнимательнее, обе остались довольны.
— Ты помолодела!
— Ты похорошела! — выговорили они одновременно и снова расхохотались.
— Я все время ждала, что ты мне скажешь в первую минуту.
— Угадала?
— Нет. Я думала, ты скажешь «здравствуй!».
И снова обе прыснули, как маленькие девочки, способные смеяться по самому пустяковому поводу.
— Ну здравствуй, — выговорила наконец сквозь смех Лена. Аня оглянулась. Франко стоял с ее сумкой в руке и улыбался, глядя на встречу подруг. Она подошла к нему, обняла, расцеловала, сказала, обернувшись к Лене:
— Мне кажется, что я его сто лет знаю.
— Что? — спросил Франко.
— Ченто анни, — ответила Аня.
— О! — обрадовался Франко.
— Учила итальянский? — спросила Лена.
— Да нет, к сожалению, всухомятку ничего не получилось. Просто помню из Ахматовой «Анно Домини», ну а сто по-итальянски — ченто, на цент похоже. Очень просто.
— Умница. Ты быстро здесь заговоришь. А пока вполне можешь обойтись своим английским. Кстати, как у тебя с ним?
— Сейчас вполне пристойно, месяца четыре занималась сама… Ой, Ленка, чуть не забыла! Мама умоляла позвонить им сразу из аэропорта, не дожидаясь приезда в Турин. Они в таком нервном напряге…
— Конечно. Пошли сюда. — Она что-то быстро сказала мужу и повела Аню к телефонам-автоматам.
У первого же телефона Лена выгребла из сумки горсть монет. Аня набрала номер. Соединилось мгновенно. Подошла мать. Слышимость была великолепная.
— Мама! Все замечательно! Я в Милане.
Потом Лена взяла трубку и сказала несколько слов. И они пошли к автостоянке, пробиваясь сквозь пеструю и многоязыкую толпу.
Франко сидел уже в машине. Он вышел, открыл им заднюю дверцу, с улыбкой спросил у Лены о чем-то, та ответила довольно пространно, и они с Аней уселись на заднее сиденье.
— Франко спросил, хотим ли мы сесть вместе, чтобы удобнее было разговаривать.
— Но ты слишком долго ему отвечала, — улыбнулась Аня. — У тебя какие-то сомнения?
— Дуреха! — Лена потянулась к Ане и поцеловала в щеку. — Я напомнила ему нашу договоренность о том, чтобы первое время говорить только по-английски.
— И мы с тобой тоже? — испугалась Аня.
— Мы с тобой — это мы с тобой. Можем и просто глазами переговариваться.
— Нет, глазами все, что мне нужно тебе рассказать, не получится.
— А что?
— Подожди, не гони лошадей.
Франко тем временем, проявив чудеса водительского искусства, втиснулся в поток выезжающих со стоянки автомобилей и вскоре вырулил на шоссе.
Бесшумный мотор, скорость, удобные сиденья расслабляли, успокаивали, уносили в новый мир, где нет места прошлому. Аня протянула руку Лене, и они так и ехали некоторое время, держась за руки, как в детстве.
Аня смотрела в окно и ждала, когда они въедут в Милан.
Но машина мчалась по скоростному шоссе, и ничто не предвещало близости города.
— Ленка, а скоро Милан? — спросила она.
— Мы едем прямо в Турин, а Милан остается в стороне. Сейчас мимоходом не имеет смысла смотреть Милан, мы поедем туда специально, на целый день. А сегодня — только отдых.
— Как? А знакомство?
— Сегодня никаких знакомств.
— А я собираюсь сегодня же познакомиться с одним синьором по имени Роберто.
Франко первый отреагировал — обернулся с улыбкой и сказал по-русски:
— Очень хорошо.
— Я посрамлена, — шутливо призналась Лена. Аня притихла, глядя в окно на проносящийся мимо пейзаж.
Лена села вполоборота, чтобы лучше рассмотреть подругу. На первый взгляд Аня не изменилась. Немножко пополнела, вернее избавилась от чрезмерной спортивной сухости, и это ей шло. Но Лена сразу же — еще в аэропорту — отметила в ней напряженность, внутреннее беспокойство. Тогда она приписала их влиянию непривычной обстановки, волнению от встречи, усталости после перелета. Однако и здесь, в машине, где все свои и так успокоительно журчит негромкая мелодия из плейера, было заметно, что Анька никак не расслабится. И вот еще: появилась жесткая складка у губ, которой раньше не было.
— Ты чего меня рассматриваешь? Изменилась? Постарела?
— Радуюсь, что вижу тебя, — ушла от ответа Лена. Лена чувствовала по письмам, а теперь по состоянию подруги, что Аня чего-то недоговаривала. И с деньгами непонятно: в письмах писала, что все на грани краха, полная катастрофа, а потом как-то вдруг обошлось…
«Расспрашивать не стану, сама расскажет, если захочет», — подумала Лена.
Они проехали несколько небольших городков, звучные названия которых дышали древностью и напоминали лекции по истории итальянского Возрождения.
— Ленка, что за прямоугольные участки, залитые водой? — спросила Аня, глядя в окно.
— Рисовые поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105