Где же все-таки Дэниел? Зачем себя терзать, какое ей до этого дело! Разве отношения с ним приносят ей удовлетворение?
Удовлетворение… Ах, Миранда, Миранда! «Того, кто получает удовлетворение от любимой работы, ничто огорчить не может», — вспомнила, как однажды объясняла это Майне.
Через пару минут на кухне она, приспособив доску Полетт для резки овощей в качестве мольберта, рисовала по памяти то, на что обратила внимание днем. Вот девчушка в панамке кормит уток в парке Монсо, а вот старик, сидя на ступенях, сбегающих к Сене у Нового моста, греется на солнышке, а это гигант-полицейский регулирует уличное движение на бульваре Османн…
…Дэниел, худощавый красавец в вечернем костюме на концерте… Дэниел улыбается, рассказывая ей о своей встрече в джунглях… Дэниел злится, когда она…
Миранда отложила карандаш. С огромного белого листа на нее смотрел Дэниел. Улыбающийся, сердитый, задумчивый…
«Что же все-таки происходит»?
Звонок у входной двери оборвал ее мысли, словно колокол прозвучал в абсолютной тишине.
«Дэниел?.. Быть не может! Он же сказал, чтобы его не ждали. Но если это он, она не хочет его видеть…»
Открыла дверь, замерла на пороге.
— Bon soir, mademoiselle, — сказал консьерж, протягивая ей небольшой пакет. — C'est pour vous.
Посмотрела на листок, приклеенный к пакету. «Ее имя. Да, это ей!»
— От кого?
— Pardon, mademoiselle? — не понял консьерж.
— Кто? кто? — улыбнулась беспомощно, — Хорошо, Спасибо.
Миранда закрыла дверь. «От кого этот пакет? Майна? Может быть, друзья уже узнали ее адрес. Но вряд ли они так разбогатели, чтобы посылать подарки…» Миранда встряхнула пакет.
— Открой и посмотри, — громко сама себе сказала она.
Книга… Старинная книга в кожаном переплете, потемневшем от времени.
— Какая прелесть! — вздохнула Миранда, перелистав первые страницы.
«Это же один из тех молитвенников с изумительными миниатюрами, которыми она любовалась на выставке средневекового изобразительного искусства в музее „Метрополитен“ в Нью-Йорке! Потом эти бесценные шедевры выставлялись в галерее на Пятьдесят седьмой авеню… А этот экземпляр и вовсе особенный — краски как живые, их совсем не изменило время. Тонкое изящное письмо…»
Миранда осторожно переворачивала хрупкие страницы. Стилизованные звери и птицы, загадочные дамы и кавалеры в старинной одежде, выписанной с изящной тщательностью. А буквицы? Миранда ясно представила картину: аскетического вида монах при мерцающей свече, не дыша, завершает свой долгий кропотливый труд. И вот теперь она, Миранда, не может оторвать глаз от этого сокровища, пережившего века. В середине молитвенника лежала записка. На глянцевой плотной бумаге.
«Миранде, которая никогда не судит о книге по обложке. Может ли твое сердце простить меня?»
На глаза навернулись слезы. «Ах, Дэниел, Дэниел! Понимает, что не роскошный букет цветов, не изысканная коробка конфет, не ювелирные безделушки, а эта маленькая книга — бесценное сокровище для нее».
— Дэниел, — прошептала она, — Дэниел…
— Миранда, — услышала она вдруг в тишине свое имя.
Медленно, не в силах даже вздохнуть, она встала с кресла, отложив книгу.
На пороге стоял он.
— Миранда, можешь ли ты простить меня? — сказал Дэниел.
Она не смогла выговорить ни единого слова. Спазм перехватил горло. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он сделал шаг и приблизился к ней.
— Я не хотел приходить, но не смог удержать себя. Весь день думал только о тебе и не смог работать, — произнес Дэниел с явным волнением.
А она? Она тоже думала только о нем! «Кажется, я не убрала рисунки?»
— Я рада, что вы пришли, Дэниел, — сказала Миранда обрадованно.
— Правда, Миранда? Ты рада? — Лицо его ожило и он заулыбался.
— Да, Дэниел, — кивнула она. — Рада. Очень.
Он подошел и обнял ее. И все, что терзало и мучило ее, все, что не давало покоя, с коротким стоном выплеснулось из девичьей груди, и ей стало так легко и покойно.
— Ты никогда не покинешь меня, — расслышал он в этом стоне.
— Никогда, Дэниел! — произнесла Миранда отчетливо.
Тогда он пристально поглядел на нее и нежно поцеловал в губы.
Не было слов. К чему они! Было лишь нежное касание рук, легкое дыхание обоих и что-то более значительное, чем страсть.
Глава 10
По небу над Сеной скользили легкие облака. Еще не успевшая загустеть сиреневая вечерняя тень легкой дымкой лежала на реке. Солнце, нежаркое к вечеру, ровным светом заливало баржу, притулившуюся у берега. Женщина в яркой косынке развешивала белье на веревке, протянутой через палубу. Горшки с геранью и ноготками на крыше рубки свидетельствовали о стремлении хозяйки к домашнему уюту. Кошка, рыжая и пушистая, развалясь среди цветов, помахивала хвостом, лениво следя за шустрой собачонкой, носившейся по палубе за хозяйкой.
Этюд был почти готов. «Немножко приглушить краски у рубки, добавить блики на воде и…»
— Мадемуазель, не могу пройти мимо. Ваш носик в краске, — Дэниел обнял Миранду за талию.
— Дэниел, пожалуйста, подожди немного, — попросила она.
— Мадемуазель знает, как меня зовут? Польщен, — улыбнулся он.
— Ну, правда, Дэниел, ты всегда появляешься неожиданно, — говорила Миранда, тоже улыбаясь. — Подожди, я нанесу последние мазки.
— Я потому мешаю, что вы совсем забыли меня, дорогая. Вот уже ровно час я стою в надежде, что вы вспомните обо мне и пошлете к дьяволу все остальное, — сказал Дэниел.
— Если я скажу, что не забывала тебя ни на минуту, это не вскружит тебе голову? — пошутила Миранда.
— Мою — нет, — он поцеловал ее в щеку, вымазанную зеленой краской.
— Что будет завтра, когда месье Ранфре посмотрит мои работы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49