Дорога будет неровная и очень пыльная. Мы впервые поднимаемся в гору после зимы, и потому никто не знает, что нас ждет впереди.
Адам рассадил всех по местам и завел машину, после чего протянул Демиру и Аслану по огромной гаванской сигаре и повернулся к Мирелле:
– Ну что, ты рада?
– Очень, – отозвалась она. В этот момент на память ей пришли образы всех героев, которые в юности потрясли ее воображение: Кларк Гейбл, Дик Трейси, Эрол Флинн, Эрнест Хемингуэй. Может быть, даже Индиана Джонс? – Я представляю себя на месте Кэрол Ломбард или Ингрид Бергман.
– Ты забыла о Гарбо и Гарднер, – рассмеялся он. – Я всегда мечтал закончить свои дни на глазах у кинобогинь, которым поклонялся в юности.
Он поднес спичку к сигаре, и пламя осветило его лицо. Он не отрываясь смотрел на Миреллу, и она подпала под очарование его взгляда. В этот момент несколько женщин подбежали к джипу, держа в руках одеяла, бутыли с бренди и корзины со съестными припасами. Они затолкали все это в машину и пожелали путешественникам счастливого пути.
– Держись за поручень над дверцей и за спинку сиденья. Нам предстоит нелегкий путь. Если будет тяжело, тебе поможет Аслан, – напутствовал ее Адам.
Он подал сигнал к отправлению, и заботливые турчанки, которые пытались подложить под зад Миреллы подушки, отскочили от машины. Джип Адама возглавлял колонну, за ним следовали еще четыре машины. Вся деревня вышла их проводить. Все были в приподнятом настроении, предвкушая путь по бездорожью в тридцать две мили к северу, а затем нелегкое восхождение в гору. Наградой им должно было служить изумительное зрелище: восход солнца над высочайшей горной вершиной мира.
Глава 25
Если подъем по склону Немрут-Даги в джипе оказался довольно сложным, то пешее восхождение на вершину было настоящим испытанием для Миреллы. Настал момент, когда она решила, что ей это не осилить. Эти двести пятьдесят футов дались ей с неимоверным трудом, и лишь заверение Адама, что ее ожидает зрелище, равного которому невозможно себе представить, заставляло ее идти вперед.
Наконец, взмокшие и еле живые, они оказались на вершине. Небо постепенно светлело, и из темноты вынырнули очертания тридцати пяти олимпийских богов. Они ежедневно пробуждались на этой вершине еще за много лет до Рождества Христова.
По-прежнему было холодно, но Мирелла обливалась потом и тяжело дышала от усталости. Она опустилась на валун, пытаясь восстановить дыхание, но в это время статуи начали оживать в лучах рассветного солнца, поднимать головы и наполняться жизненной силой. От этого мистического действа сердце у нее стало биться учащеннее, а дыхание замирало в груди.
– Нет, не снимай шапку! – кинулся к ней Адам. – Потерпи немного, скоро станет тепло. Давай я помогу тебе.
Он снял с себя шарф и вытер им испарину с ее лба и шеи. Их спутники подошли ближе, прислонились к валуну, на котором она сидела, откупорили бутылки с бренди и, сделав по большому глотку, протянули бутылки Адаму и Мирелле.
Уже стало достаточно светло, чтобы можно было погасить сигнальные фонари. Оказалось, что в сотне ярдов от них обосновалась еще одна группа туристов, любящих острые ощущения. Адам подозвал собак и велел им сидеть рядом. Затем он поднял Миреллу с валуна и посадил к себе на колени. Ей было приятно чувствовать тепло его тела, и она откинулась ему на грудь, положила голову на его плечо и стала ждать рассвета.
Постепенно серое небо окрасилось в розовые тона, из-за хребта хлынули оранжевые лучи, они осветили небосвод и согрели камни на вершине. Статуи богов ожили, тронутые ласковым солнцем. Это было так восхитительно, что Мирелла не удержалась и закричала. Ей вторили видавшие виды псы, которые огласили окрестности радостным лаем.
Это чарующее зрелище с лихвой вознаградило Миреллу за все перенесенные трудности. К девяти утра на вершине стало так жарко, что она сменила брюки на легкую юбку. Она переодевалась за могильным камнем короля Антиоха в присутствии четверых мужчин, которые в этот момент любовались оживающей небесной сферой.
Мирелла уселась под зонтиком, чтобы не сгореть на солнце, который мужчины галантно установили для нее среди валунов. Адам пропал куда-то вместе с британскими и немецкими археологами, посоветовав ей немного вздремнуть. Она попыталась последовать его совету, но была слишком возбуждена и не смогла заснуть.
Почувствовав голод, мужчины достали съестные припасы, и они все вместе позавтракали. Аслан и Демир веселили их рассказами о Ходже Насреддине, герое турецкого эпоса четырнадцатого века, шутки и мудрые высказывания которого до сих пор не утратили своей остроты.
В два часа дня к ним присоединились телохранители Миреллы и кое-кто из жителей деревни. Еще через полчаса они с Адамом спустились к джипу, прихватив с собой трех собак.
– Наконец-то мы одни, – с облегчением вздохнул Адам.
Он обнял ее и нежно прикоснулся губами к ее губам. Она приникла к нему всем телом и с наслаждением расслабилась, зная, что может ему доверять. Он расстегнул на ней блузку и слизал капельки пота между ее грудей, а затем стал ласкать ее соски.
– Я мечтал об этом с той минуты, как ты вышла вчера из самолета, – прошептал он хриплым от возбуждения голосом. – Я люблю твою грудь, люблю ощущать ее в своих ладонях. Сколько раз я мечтал о том, чтобы взять ее в рот! Я представлял себе, насколько длинны твои соски и как сладки они на вкус.
Мирелла закрыла глаза, чувствуя, что от его прикосновений и слов напрягаются мышцы внизу ее живота.
– Пойдем, пока никто не застал нас здесь. Я отвезу тебя вниз и покажу долину в предгорье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103