– Пойдем посидим на свежем воздухе.Харрисон вышел следом за Фейт в патио, где она сложила и убрала студенческий мольберт. Вдали были видны горы, уходящие в чистое голубое небо. Гудел трактор Марка Джеффриса, его тарахтение, переплетенное с птичьими голосами, было приправлено запахами окружающих патио полей. Фейт присела на деревянный стул, она вдруг почувствовала себя старой, словно всего за несколько дней прожила века. Харрисон, одетый в синюю хлопчатобумажную рубашку, старые джинсы и сапоги, медленно опустился рядом. Фейт слегка улыбнулась, заметив отглаженную складку на его джинсах – такая военная деталь была удивительна в нем, слишком молодом. Сейчас ничто в нем не напоминало ей о его отце. Харрисон выглядел страшно измученным, Фейт вспомнила, каким увидела его на горе – с израненными руками, с кровавыми пятнами на штанах.Она взяла его руку в свои ладони и так сидела и слушала трель пересмешника и глухой шум проезжающего мимо трактора, заготавливающего сено. Ей по-прежнему удавалось справляться со своими ежедневными обязанностями, но внутри крепко засел образ крошечной могилки среди папоротников и высоких сосен. Джейкоб – замечательный Джейкоб – не знал, как поддержать ее, и даже в постели, лежа рядом с ней, он оставался словно одеревеневшим. Прошлое ударило и по нему, и ей придется ждать, пока он сможет принять все то, что произошло много лет назад. А сейчас рядом с ней сидел человек, который проливал кровь ради нее и который знал все.– Когда-то Джулия была моей подругой. У нее был блестящий ум, ты знаешь. Такой, как у тебя, замечательные способности к цифрам. Она тебя очень любила.Рука Харрисона, крупная и жесткая, напряглась в ладонях Фейт, дрожание говорило ей о том, что его нервы на пределе. Но он пришел, чтобы обрести душевное спокойствие, и она даст ему что сможет. Голова Харрисона была опущена, одна рука безвольно висела между коленями. Фейт потянулась, чтобы дотронуться до его волос, но отдернула руку. Харрисон был человеком особым, не таким, как его отец или тот ребенок, которого она близко знала в течение многих лет.Его глубокий голос прозвучал чуть сдавленно, словно слова, шедшие из самой глубины его души, царапали ему горло:– Мне очень жаль, Фейт.– Ты мог бы и не возвращаться, Харрисон. Но ты вернулся. И ты пытаешься исправить то зло, которое ты не совершал, то, в котором не было твоей вины. Не надо. Не стоит делать это ради меня или кого-то еще. Я знаю, с каким трудом ты пытаешься справиться со всем этим и сколько ты сделал, чтобы сбылись мои мечты. Но настало время, когда должны сбываться твои мечты.Харрисон повернулся и посмотрел на Фейт.– Как печально, что Микаэла оказалась на той горе, что увидела Марию… такую Марию. Мне хотелось побыть с Микаэлой наедине, и вот как все обернулось.Фейт улыбнулась и сжала его руку.– Моя дочь из тех женщин, поймать которых трудно. Она бегает быстро.Харрисон кивнул в знак согласия:– Это уж точно.– У нее сильное сердце, и она доверяет своей интуиции. Иногда мне кажется, что в ней больше от Клеопатры, чем от меня.Инстинкт подсказывал Фейт верить биению сердца, которое она ощущала своими руками, верить в то, что ее ребенок все-таки жив. После двадцати семи лет ожидания потребуется время, чтобы привыкнуть, сказала она себе.Фейт вдохнула утренний воздух и запах свежескошенной травы. Но что бы ни чувствовала она в душе, она должна была дать покой своей семье и Харрисону.– Если бы тело Марии не обнаружили, я бы все еще находилась… в западне. Сейчас я знаю. Сейбл, моя маленькая девочка, должна остаться там, где папоротники роняют капли росы на ее могилку и ветры с океана раскачивают высокие деревья. Я не думаю, что будет правильно перевозить ее сюда, вновь беспокоить ее. Пришло время закончиться всему этому. Но ты по-прежнему член нашей семьи, только теперь тебе нечего опасаться. Придет день, у тебя будет ребенок, и ты принесешь его сюда, чтобы я могла подержать его на руках, правда?Фейт коснулась волнистых темно-каштановых волос, в которых мерцали красные отсветы. У ее дочери были бы такие же волосы… Фейт сделала быстрый вдох – она понимала, что нужно продолжать жить ради тех, кто любит ее.Выражение лица Харрисона было страдальческим.– Не думаю, что я умею любить, Фейт. Боюсь, что мне нечего предложить.– Ты можешь предложить себя, и этого вполне достаточно, а любить – это значит крепко обнять человека и нежно удерживать его. Как это делать, ты уже знаешь, Харрисон.Фейт погладила его по волосам и отбросила мысли о крошечной могилке. Она прожила с Джейкобом Лэнгтри длинную, хорошую жизнь и собиралась прожить еще…– Микаэла очень похожа на тебя. И на Джейкоба тоже, но она непреклонна в своих решениях.– Она Лэнгтри. И характер у нее не из легких. Но вы с ней очень во многом схожи.– Она говорит, что во мне есть женские качества, – ворчливо пробурчал Харрисон.– В тебе они есть, и ты оскорбился точно так же, как оскорбился бы Рурк. И это был бы сущий ад, если бы я когда-нибудь сказала это Джейкобу, но он умеет слушать, он пытается понять, как и ты это делаешь. Ты сильный, смелый, преданный и честный – и именно это самое важное. Микаэла, возможно, не доверяет сейчас самой себе, но в определенном отношении тебе она доверяет, потому что в тебе есть постоянство, ты всегда был надежным и верным.Фейт закрыла глаза, наслаждаясь приятным утром и обществом молодого человека, который пытался понять, пытался сделать все возможное в этой сложившейся непростой ситуации.Ночью того же дня Харрисон вышел на горную просеку с поднятыми руками. Нацеленный на него ствол ружья не колебался, и суровое выражение лица Джейкоба Лэнгтри не смягчалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97