Дора Белль, всхлипнув, бросилась к Фол-лен; сестры последовали за ней.
— Ты наша, Фоллен-Луиза, — решительно заявила Джейд, целуя девушку в мокрую щеку. — Так что с этого дня у тебя есть семья.
Фоллен заморгала, прогоняя слезы.
— Откуда вам известно, что мое второе имя — Луиза?
Джейд оглянулась на сестер. Перл, поправляя кудри девушки, твердо сказала:
— Луизой звали нашу мать, а ты немного похожа на нее.
— Правда? — В голосе Фоллен прозвенело счастье.
— Конечно. И ты похожа на моих детей и всех их кузин и кузенов. Так что, как видишь, семейство Ремингтонов имеет все основания заявлять на тебя права.
Миракл обнимала и трепала Уайета, и тот вдруг почувствовал, что у него по щеке скользнула слеза, повиснув на губе. Слизнув соленую влагу, он уткнулся носом в кудряшки девочки.
— Все будет хорошо, Фоллен.
Потом сестры и Таллула забрали Миракл в дом, чтобы уложить ее спать, напевая старинные колыбельные. Фоллен и Уайет сели на качели. Он смотрел на дочь, окутанную одиночеством и печалью, и у него щемило сердце.
— Я хочу, чтобы у Миракл было то, чего никогда не было у меня… Семья. У мамы была одна цель в жизни: не позволить моему отцу видеться со мной. Теперь она счастлива, разъезжает по свету со своим новым мужем. Но я хочу, чтобы у Миракл был дом. Человек, оставивший мне этот дом и счет в банке, был послан нам Богом, — шепотом говорила Фоллен. — Элеганс — это первый мой дом.
Уайет шумно втянул воздух, борясь с сомнениями и опасениями.
— Ты никогда не задумывалась, быть может, твой отец искал тебя? Может, он любит тебя?
— Мама рассказывала, как плохо он обращался с нею. Поэтому она быстро собралась, взяла меня и вместе со своим другом уехала в Европу, потом мы вернулись в Штаты, однако вскоре снова куда-то уехали… Но она любила меня, и я любила ее, а отец ее обижал…
Фоллен отвернулась, снова заливаясь слезами.
Не выдержав, Уайет прижал ее к груди.
— С годами все меняется. Забудь о прошлом, девочка; теперь у тебя есть семья.
— С тобой так спокойно…
Она прильнула к нему, и Уайет обвил ее руками, глядя в сгущающиеся сумерки. Сейчас нельзя сказать Фоллен, что он ее отец. Обнимая ее хрупкое тело, Уайет скорбел вместе с нею.
Прошло несколько минут, и Фоллен встрепенулась.
— Что же я, это неудобно…
Уайету хотелось воскликнуть, что она его дочь, что он любит ее с того самого мгновения, когда медсестра показала ее. Что мать лгала, не желая делиться дочерью… Боль раздирала его, сдавив горло…
Знакомый запах Таллулы коснулся Уайета. Хозяйка кафе села на качели.
— Все будет хорошо, — решительно заявила она.
Фоллен поежилась, и Уайет обнял одной рукой ее, а другой — Таллулу.
— Давайте просто посидим на качелях, и пусть мои сестры суетятся вокруг Миракл и Лероя, — сказал он. — Вы будете охранять меня от их докучливых забот.
Фоллен звонко рассмеялась, женщины положили головы на плечи Уайету. Ночную тишину нарушало лишь поскрипывание качелей.
— Надо смазать ось, — сказал Уайет, целуя женщин в макушки.
— Шшш, Таллула засыпает, — шепнула Фоллен.
— Что-то ритм моей жизни замедлился, — хмуро откликнулась Таллула. — Тесто не подходит, ухажеры перестали приглашать на быстрые танцы. Старею.
У нее жутко ныла грудь, но она приписала это мыслям о том, как пальцы Уайета гладят крылышки приманок. Ровно месяц назад на берегу реки они занимались любовью, и воспоминания об этом будут мучить ее до конца жизни. Таллула зевнула, ловя себя на том, что ей хочется вишневого пирога с маринованным укропом — изобретение Норма. Уайет вздрогнул, и она посмотрела на него.
На его лице появился ужас, и Таллула поняла, что последние мысли высказала вслух.
— Я люблю вишню и люблю маринованный укроп, — огрызнулась она. — Что в этом такого?
В последнее время Уайет уделял ей гораздо больше внимания, чем своей дочери; его сестры постоянно подшучивали над ним с заговорщицким видом. Таллула снова зевнула, перебарывая желание уютно устроиться на его широкой груди.
Через два часа Таллула сидела на тренировке волейбольной команды и любовалась пушечными подачами Джоан Белл, способными пробить стену.
Она должна занять ее место. Капитан команды на скамейке запасных — это смешно.
— Может, не хватает железа, — зевнув, пробормотала она.
— Угу, — поддакнул Уайет. — Ты не думаешь о том, что пора перейти к чему-нибудь поспокойнее?
— Нет. Я всегда дружила со спортом. — Она снова зевнула.
— Верно, — пробормотал Уайет, бросив на нее страстный, горячий взгляд, напомнивший ей о том вечере, который прервало появление его сестер.
В перерыве между сетами Рэнди Ньюкамер, подойдя к скамейке запасных, опустился перед ними на корточки.
— Эй, Таллула, в чем дело? Неважно себя чувствуешь? — спросил он, трогая ей лоб. Таллула сверкнула глазами.
— Ступай откуда пришел. Оставь меня в покое.
Рэнди взглянул на Уайета.
— Когда я с ней встречался, она так не грубила, — обиженно заметил он. — Может, ты с ней плохо обращаешься?
Таллуле не надо было оборачиваться, чтобы понять, что Уайет нахмурился; это прозвучало в его угрожающем тоне:
— Она дала тебе отставку, так? А у меня с ней — всерьез и надолго.
Текс Уилсон, врач-терапевт, вытерев пот, пристально всмотрелся в Таллулу. В свое время она свела его с Мейзи Уолтере, и теперь дело двигалось к помолвке. Опустившись на колени, Текс пощупал у Таллулы пульс.
— Нездоровится?
— Она чувствует себя просто прекрасно, — буркнул Уайет, вырывая у него руку Таллулы.
Текс, бывший боксер-тяжеловес, ежедневно упражнявшийся со штангой, окинул оценивающим взглядом Уайета, его футболку и потертые джинсы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44