Та попыталась ухватиться свободной рукой за фонарный столб.
— Уайет!
Тот кивнул шерифу, с любопытством взирающему на них из патрульной машины.
— Пойдем, Таллула. Я все объясню. , — Ты — давно сгинувший никчемный неудачник, ты отец Фоллен, — выдавши Таллула, когда они проходили мимо бакалейной лавки.
— Угу. Не очень лестное определение.
— Вы очень похожи, — заметила она.
— Она гораздо красивее, — пробормотал Уайет, шагая так быстро, что Таллуле приходилось бежать за ним.
С противоположного конца улицы Уайета окликнул Челси Джонс, интересуясь, где лучше всего сегодня клюет.
— Попробуй в северной протоке, где волна бьет в западный берег, — ответил тот, таща Таллулу за собой.
— Ты — отец Фоллен, — повторила она, когда Уайет, подталкивая ее в спину, зашел к ней домой.
— Да, — мрачно подтвердил он, падая в мягкое кресло с видом человека, мир которого рушится.
Он опустил глаза на сплетенные руки с таким убитым выражением, что Таллула встала на колени, прижавшись к его лицу, терзаемая болью, которую он в себе нес, и прошептала:
— Расскажи все…
Чувствуя, как у нее по щекам катятся слезы, она села к нему на колени, прижимая его голову к своей груди. Она укутала его в свои объятия, и он рассказал о жизни, растраченной впустую, о своих поисках… о том, как наконец нашел дочь и начал строить для нее безопасную жизнь… Он изложил свой замысел войти в жизнь Фоллен мягко, дать ей хорошенько узнать его и лишь после этого открыться…
Таллула нежно укачивала его, пытаясь облегчить ему страдания.
— Ты не мерзавец… не подлец, — шептала она ему в шею. — Все эти годы ты искал ее. О, Уайет… Это самая печальная и прекрасная история, какую я когда-либо слышала.
Он прижал ее к себе. Наклонив ее голову, поцелуями стер со щек слезы.
— Мне очень дорого твое сострадание, Таллула Джейн, — тихо сказал он, нежно целуя любимую. Затем, осторожно глянув из-под густых ресниц, добавил:
— Я как раз собирался сказать тебе… В субботу приезжают мои родные. Они хотят увидеться с Фоллен и Миракл… и познакомиться с тобой. Они считают, что ты моя суженая.
Глава 6
— Негодяй… подлец… — слабо бормотала Таллула, а Уайет, сидя у ее изголовья, прикладывал ей ко лбу влажные полотенца.
Таллула без сил упала на подушку. Узнать, что он отец Фоллен, услышать о приезде родственников Уайета и о помолвке, существующей лишь в их воображении, и выплеснуть назад только что съеденный завтрак — всего этого было слишком уж много.
Таллула успела мельком увидеть выражение лица Уайета, когда он относил ее наверх. Он держал ее крупное тело так, словно это была Миракл, но лицо его побледнело от волнения.
Таллула вспомнила презрительное отношение Джека к хворым женщинам и слабо отмахнулась от руки Уайета, убирающей волосы с ее холодной влажной щеки. Нельзя допустить, чтобы он видел ее слабой и беззащитной.
— Уходи, Уайет Ремингтон. Я…
— Злишься? Плохо себя чувствуешь? — тихо, сочувственно предположил он.
— Вне себя от ярости, — смахнула она со лба холодное полотенце.
— Ты расстроена, — проницательно заключил он.
— Вне себя, — мрачно повторила Таллула, пытаясь стряхнуть тошноту и головокружение, чтобы со всей силой обрушиться на него. — Ты должен был все мне рассказать.
Она вдруг заметила, что он со смущенным видом держит ее обмякшую руку. Выдернув руку, Таллула схватилась за живот, продолжая испепелять Уайета взглядом.
— Три недели назад мы с тобой сошлись, — заявила она. — Перед этим пришли к заключению, что мы оба не из тех, кто готов броситься на первого встречного. Поэтому мы должны были в какой-то мере открыться друг другу. Искренность — неотъемлемая часть отношений между людьми, ты не согласен?
Тут, вспомнив слова Уайета, она резко спросила:
— Ты сказал «суженая»? То есть невеста?
— Это старинное слово передает мои чувства.
На широкие плечи Уайета, казалось, взвалили груз, непосильный и для десятерых, но он смело встретился с взглядом Таллулы.
Та почувствовала, как у нее защемило сердце.
— Не смотри на меня словно бездомный щенок.
Брови Уайета взметнулись вверх.
— Как?
Не в силах больше терпеть покачивание кровати, Таллула воскликнула:
— Сиди смирно, а то меня снова вывернет!
— Я вызову врача, — угрюмо сказал Уайет, вставая.
Несмотря на новую волну тошноты, Таллула схватила его за руку. Нельзя позволить ему покинуть ее. Только не сейчас, когда он, вторгшись в ее спокойную жизнь, разорвал все в клочья. Таллуле были необходимы пальцы Уайета, переплетенные с ее пальцами: сейчас он — ее якорь в безопасной гавани.
— Нет. Сиди здесь. Почему ты мне ничего не сказал?
— Ты обрушилась на меня быстрее, чем голодная форель хватает хорошую блесну, — прямо ответил Уайет. — Я хотел подготовить тебя… Я боялся, вдруг ты решишь, что я именно такой, каким меня считает Фоллен, и не дашь мне возможности доказать вам обеим обратное.
— Значит, вся эта история с наследством от дальнего чудаковатого родственника — сплошная выдумка? Ты обнимал меня, шептал на ухо всякие слова — и ничего не сказал ?
— Вне себя воскликнула Таллула.
Смущенно заерзав, он стиснул зубы, глядя на Таллулу так, словно она вот-вот выкинет его из окна.
— Элеганс — хорошее место. Моей дочери и внучке нужны безопасность и спокойствие. Я побывал здесь, лично убедился в его пригодности.
— Безопасность… Только не говори, что любишь меня, — устало произнесла Таллула, чувствуя на себе нежный взгляд Уайета.
— Буду говорить, — решительно ответил он, и она застонала, закрывая глаза.
— Ложись рядом и обними меня, — слабо приказала Таллула, которой требовалась опора в шатающемся, рассыпающемся мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44