Она беспокойно шевельнулась.
— Ты уверен, что это его рук дело?
— А ты разве нет?
Она нисколько не сомневалась.
— Я уверена.
— Вот и я тоже. — Она почувствовала, как он весь напрягся. — Больше он такого не сделает. Я об этом позаботился.
Она судорожно сглотнула.
— Как?
— Наверное, будет лучше, если ты не узнаешь. Главное, что я ясно высказался для всех остальных. Больше они тебя и пальцем не тронут.
— Ты хочешь сказать, не тронут Рынок Константина.
Он пожал плечами.
— Это одно и то же.
— Нет. Эго не одно и то же. Константин — это бизнес, а я , — Моя жена, — перебил он ее, чуть повысив голос. — Сегодня я стоял перед священником и клялся защищать тебя. Именно это я и собираюсь делать.
— Я хорошо помню слова о любви и доверии. — Она нахмурилась, стараясь вспомнить все, что говорил священник. — Откуда взялась эта защита?
Наступило долгое молчание.
— Он говорил по-норвежски, — кратко ответил Top. — Защищать и… э-э, заботиться. Как-то так. Легкая улыбка коснулась ее губ.
— Понятно. Ты, видимо, забыл мне перевести этот кусочек.
— Видимо, забыл. — Он пошевелился и покрепче прижал ее к себе. — Я думал о том, где мы будем жить. Я хочу, чтобы ты переехала сюда.
Как ей на это ответить? Как-нибудь небрежно. Сказать что-нибудь смешное, милое — и безопасное.
— Забудь об этом.
Ему не стало смешно, и слова эти не прозвучали ни мило, ни безопасно.
— Не забуду! Ты тоже стояла перед священником и тоже давала клятвы.
— Я никогда не обещала…
— Жить со мной. Обещала. Ну да. Правильно.
— Обещала? Когда?
— Вначале и перед самым концом.
— Самый подходящий ответ изо всех, когда-либо мною слышанных. Попробую догадаться. Это говорилось по-норвежски, и ты и эту фразу забыл мне перевести.
— Точно. Любовь и доверие, защита и жизнь вместе до самой смерти, и так далее, и так далее. Вот так и говорилось.
Лгун.
— Я не могу.
— То есть — что значит не можешь?
— Ты должен был предупредить меня сразу. Видишь ли, я уже давала клятву, гораздо раньше. Он оцепенел.
— Какого черта! Что ты мне здесь рассказываешь!
— Я поклялась покойной тете… э-э, Матильде. Я обещала ей никогда не жить с мужчиной во временной связи. Наша связь временная. Поэтому я не могу жить с тобой. Извини, но клятва есть клятва.
— Ты это на ходу сочинила. — Он перекатился на нее, вжав ее в подушки дивана. — Здесь слишком темно. Мне не видно твоих глаз. Но если бы я их увидел, они сказали бы мне, что ты лжешь.
Она не могла произнести ни слова, каждый дюйм ее тела вопил о тревоге.
Он порывисто выдохнул:
— Ладно. Сдаюсь, можешь оставаться у себя. Пока.
— Ого! Благодарю.
— Однако честно предупреждаю. Как веревочке ни виться, а конец будет. Настанет день, когда ты размотаешь ее до конца. И вот тогда я тебя поймаю, свяжу по рукам и ногам — и привезу домой. — Высказав эту угрозу, он обхватил ее руками и, перевернув на себя, крепко прижал.
— Что ты делаешь? — в ужасе затрепыхалась она.
— Если сегодняшняя ночь — единственное, что я получу, то я хочу ею насладиться. Постарайся заснуть, любовь моя, потому что ты ко мне приклеена до утра.
Ну что за человек! После минутного размышления она свернулась калачиком в его объятиях, загадочно улыбаясь. Если она приклеена, то зачем бороться? Она обняла его за талию. Придется ей пострадать. Улыбка стала шире. Ей даже может понравиться такая мученическая жизнь.
Глава 7
Андреа проснулась под мерный стук дождя в мягком утреннем свете. Она заморгала сонными глазами, взглядом охватывая гостиную. У противоположной стены внимание ее задержал стеклянный ящик с огромной моделью корабля викингов внутри. Модель была сделана очень искусно Неужели Тор сам это сделал? — изумленно подумала она. Нужно будет как следует рассмотреть. Но только не сейчас.
Ей было тепло и уютно и не хотелось даже думать о лишних движениях. Никакие силы на свете не заставят ее сменить положение. Никаким динамитом ее отсюда не согнать. — Железное тело под ней должно было бы казаться жестким и неудобным. Наоборот. Оно было теплым и податливым. От сильной груди, на которой покоилась ее голова, шея должна была бы одеревенеть. А у нее, убаюкивая, лишь отдавалось в ухе спокойное, равномерное биение его сердца. Жесткие волосы под ее ладонью должны были бы щекотать и колоть. Они и в самом деле немного щекотали. Но больше всего они соблазняли ее неодолимым желанием погладить грудь под ними.
Пальцы у нее задрожали, и, поддаваясь искушению, она нежно провела ладонью по рыжеватым волосам.
— Ты мне нравишься в моей рубашке, — пророкотал сонный голос у ее щеки, и рука у нее мгновенно оцепенела. — Я подсунул ее тебе нарочно.
Она сладко зевнула и потянулась, как будто только что открыла глаза.
— Благодарю. Буду тебе признательна до конца своих дней.
— А ты не собираешься спросить, почему я тебе ее подсунул?
— Нет — Она прильнула к нему покрепче, надеясь, что он заснет и она сможет продолжить свое скрытное изучение. Кто знает, выпадет ли еще такой шанс?
— Все равно скажу. Она прозрачная, — последовало довольное объяснение.
Она окаменела.
— Что ты сказал?
— М-м-хм. — Он обнял ее и провел ладонью по позвоночнику. — Я смог увидеть восхитительную маленькую родинку прямо посреди спины. Вот… здесь.
— Прекрати! — Она резко взвилась под его пальцами. — Я боюсь щекотки!
— Так бы просто и сказала. Нет-нет, ничего, прыгай по мне сколько тебе вздумается.
Догадка пронзила ее молнией, и она замерла в его объятиях, боясь пошевелиться.
— Я хочу встать.
Он мягко хохотнул, проведя пальцем пониже.
— А ты знаешь, у тебя еще есть крошечный такой шрам в форме звездочки, прямо на изгибе твоей…
С яростным визгом она отпрянула от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54