Просто однажды студентка, посланная к психологам, заблудилась, и в конце концов ее нашли совсем в другом районе, у нее на голове красовался бюстгальтер, и она объявляла себя Клеопатрой. Честное слово, я не вру, такое нарочно не придумаешь.
Лакейша сидела в углу кафе под плакатом с фотографией котенка, который в свое время повесила Магда, чтобы немного оживить обстановку, потому что старинные окна с цветными стеклами и настенные панели красного дерева, как она выразилась, «уродливы на вид».
– Бери, – говорила Магда, держа перед Лакейшей пластиковый пакет с «Мишками Гамми» – Хочешь? Можешь взять бесплатно. Я знаю, ты их любишь, вчера вечером вы с друзьями купили целый пакет.
Лакейша взяла пакет – было видно, что только из вежливости – и прошептала:
– Спасибо.
Магда просияла и, заметив меня, прошептала:
– Бедная моя кинозвездочка, совсем ничего не ест. – И потом еще тише: – Хизер, кто это был сегодня с тобой и Питом? Такой красавчик!
– Это был Купер, – сказала я, потому что Магда уже знала про Купера – я ей все рассказала, знаете, как бывает, когда в обеденный перерыв, сидя в дешевой столовке, обсуждаешь сексапильных парней.
– Э-это Купер? – Магда опешила. – Ох, дорогая, неудивительно, что…
– Что неудивительно?
– Ладно, неважно. – Магда похлопала меня по руке. Этот жест можно было бы назвать успокаивающим, если бы я каждый раз не приходила в ужас от мысли, что она может проткнуть меня своими ногтями. – Все будет хорошо. Может быть.
– Гм, спасибо.
Я не очень поняла, что конкретно она имеет в виду и хочу ли я это знать. Я переключила внимание на соседку Роберты.
У Лакейши был очень, очень печальный вид. Ее волосы были заплетены во множество косичек, на конце каждой блестела яркая бусина. Когда она поворачивала голову, бусинки постукивали одна о другую.
– Лакейша, – мягко сказала я. – У тебя назначена встреча с психологом-консультантом. Я пришла, чтобы тебя проводить. Ты готова?
Лакейша кивнула, но не поднялась с места. Я посмотрела на Магду.
– Может, ей нужно отдохнуть? – забеспокоилась Магда. – Кинозвездочка, хочешь отдохнуть?
Лакейша немного поколебалась, потом сказала:
– Нет, все нормально, пойдемте.
– Может, все-таки съешь батончик «Дав»? – спросила Магда.
Как известно, батончики «Дав» – это решение почти всех проблем на свете. Но Лакейша только замотала головой, бусинки мелодично затренькали.
Вот почему она такая худенькая: она способна отказаться от шоколадного батончика, когда его предлагают! Я-то сама не припомню случая, когда бы отказалась от бесплатного мороженого. Особенно от батончика «Дав».
Из здания мы выходили медленно и скорбно. Студентов небольшими группами по несколько человек уже начали пускать в здание, предупреждая, что в свои комнаты им придется подниматься по лестнице. Как и следовало ожидать, в таком небольшом сообществе весть о новой смерти распространилась очень быстро. Когда студенты увидели, как мы с Лакейшей вместе выходим на улицу, послышался шепот: «Ее соседка по комнате», потом кто-то тоже шепотом добавил: «Бедняжка». Лакейша или не слышала, или решила не обращать внимания. Она выходила с высоко поднятой головой, но опустив глаза.
Когда мы стояли на углу, дожидаясь зеленого света, я, наконец, набралась храбрости задать вопрос, который меня интересовал.
– Лакейша, – сказала я, – ты знаешь, что у Роберты вчера вечером было свидание?
Лакейша посмотрела на меня так, словно впервые увидела. Она миниатюрная, совсем крошечная, и вся как будто состоит из скул и коленок. Маленький пакетик жевательного мармелада «Мишки Гамми», который ей сунула Магда, казалось, оттягивал ее вниз своим весом. Она тихо спросила:
– Вы о чем?
– О твоей соседке по комнате. У нее было вчера вечером свидание?
– Кажется, да. Точно не знаю, – ответила Лакейша извиняющимся шепотом, который было не так легко расслышать из-за гула машин. – Меня вчера вечером не было, в восемь часов я ушла на репетицию. А когда вернулась, Бобби уже спала. Я вернулась очень поздно, после полуночи. И утром, когда я уходила на завтрак, она тоже спала.
Бобби. Выходит, Лакейша и любительница Зигги были близкими подругами? Должно быть, так, если она называет ее Бобби. Я спохватилась, что буквально допрашиваю бедную девочку, ведь она так расстроена.
Может, Джордан прав в своих обвинениях? Может, я правда ожесточилась?
Наверное, так оно и есть, потому что я и опомниться не успела, как снова стала приставать к девушке с расспросами.
– Лакейша, я потому об этом спрашиваю…
Я чувствовала себя последней мерзавкой. Но, знаете, возможно, это и хорошо. Я где-то читала, что сумасшедшие – пардон, душевнобольные – никогда не считают себя сумасшедшими. Так что, может быть, настоящие мерзавцы тоже не считают себя мерзавцами. Выходит, раз я чувствую себя мерзавкой, значит, я не могу быть ею…
Надо не забыть спросить у Сары.
– Я потому об этом спрашиваю, что полиция… – Небольшая ложь, но неважно. – Полиция сегодня утром обнаружила под кроватью Роберты использованный презерватив. Он был… гм… свежий.
Казалось, мои слова немного прояснили туман в голове Лакейши. Она посмотрела на меня, и я поняла, что на этот раз она меня действительно видит.
– Что вы сказали? – спросила она более твердым голосом.
– Презерватив. Под кроватью Роберты. Должно быть, он остался там со вчерашнего вечера.
– Это невозможно, – твердо сказала Лакейша. – Исключено. Только не Бобби. Она никогда… – Лакейша смолкла, не договорив, и уставилась на свои кроссовки. Потом сказала: – Нет.
Она замотала головой так сильно, что бусинки на концах косичек, застучали, как кастаньеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92