– Я не должен этого делать.
– Что?
– Целовать тебя.
– О! – Не возглас. Скорее вздох. – Почему?
– Потому что нельзя мешать бизнес с удовольствием.
– То есть… потому что ты мой повар?
«Потому что я не только повар».
– Да.
– Ты еще не настолько хорошо меня знаешь, Диего, но я никогда не путаю работу с удовольствием. Твоя работа тут ни при чем, что бы ни произошло… Или не произошло. – Блю сделала ударение на последних словах.
– А что – при чем? – Пока Диего не задал этого вопроса, он и сам не догадывался, как отчаянно хотел услышать ответ. – Что тут происходит?
Ее глаза погрустнели, голос упал:
– Я не знаю.
Он ощутил ее смятение. Размеренная простота ее жизни исчезла. Все стало сложнее, запутаннее, необъяснимее. Она многого не знала. И не могла узнать.
– Со мной такого никогда не было, – добавила Блю.
Он наконец опустил ладони себе на бедра.
– Значит, не стоит сейчас начинать.
Он спрыгнул с мотоцикла, пока решимость окончательно ему не изменила. Повернувшись к ней спиной, рывком стащил шлем и обвел взглядом горизонт. Где, интересно, прячется Джон? И когда люди Джакунды нанесут следующий удар?
Позади него раздался щелчок – Блю поставила мотоцикл на «ножку». Еще два щелчка – отстегнула ремни и начала распаковывать ружья.
От него не ускользнула ирония ситуации: вооруженный одним ножом, он защищает девушку с огнестрельным оружием в руках, можно сказать, арсеналом снайперского стрелка. За те три недели, что он следил за ней, она ни разу сюда не приезжала, но о ее тренировках ему было известно. Правда, в своем досье на дочь Дэл не указал причин ее пристрастия к стрельбе. В досье ни слова не было сказано о ее несбывшейся спортивной мечте. Он мог лишь гадать – знает ли сам Стив, что его дочь по-прежнему мечтает, по-прежнему тоскует о биатлоне… о работе в полиции. Он мог лишь гадать, знает ли его босс, какие перемены произошли в жизни дочери из-за его исчезновения двенадцать лет назад.
– Хочешь пострелять? Или просто посмотришь?
Обернувшись, Диего обнаружил ее ярдах в двадцати; Блю устанавливала мишени. Мишени оказались точно такими же, как у профессиональных стрелков. Олимпийские, решил Диего.
– Посмотрю. – Он не был уверен в своих артистических способностях и сомневался, что сумеет убедительно промазать.
Она вернулась к мотоциклу, рядом с которым лежало оружие. Присев на корточки, повернула тяжелый футляр набок и открыла замок. Внутри оказалась 22-калиберная винтовка, красивее которой Диего еще не доводилось видеть.
– Вот это да. Отличная вещь! – протянул он с восхищением.
Блю улыбнулась; гордость смешалась в ее взгляде с мечтательной тоской.
– Она принадлежала моему отцу. Он модифицировал ее под олимпийский стандарт.
Диего с трудом скрыл внезапное раздражение.
– Отличное наследство.
Она вскинула голову, прищурилась от яркого света.
– Хочешь сказать, что оружие – неподходящий предмет общения отца с дочерью?
– Я сказал, что думал. Тебе повезло, что на память об отце у тебя осталось что-то дорогое для вас обоих.
– Извини. Я зря нагрубила. – Она вновь подняла на него глаза. – Спасибо.
Об отце Блю говорила с благоговением. В любой другой момент своей жизни Диего наверняка задался бы вопросом – как им удалось сблизиться за столь короткое время. Да, в любой другой момент. Но не сейчас.
Он на секунду задержал ее взгляд.
– Не за что, Блю.
Она вновь занялась винтовкой. Осмотрев оружие, перебросила через голову кожаный ремень так, что тот лег ей на плечо, и поднялась.
Блю сделала пару шагов в сторону и, повернувшись лицом к мишеням, вставила пятигильзовую обойму и послала первый патрон. Диего следил за ее действиями, время от времени проверяя открытое пространство вершины вокруг них. С одной стороны, их положение давало ему определенное преимущество – он бы заметил приближение врага. С другой же… если бы противнику удалось проскользнуть мимо Джона и добраться до ближних валунов, то слух – это единственное чувство, на которое он мог бы рассчитывать.
– Ну а ты?
Ее вопрос вернул его к реальности. Блю стояла выпрямившись, уверенно прижимая к плечу приклад и прищурившись в прицел. У винтовки не было оптического прицела, а обойма была меньше обычной, – видимо, в этом и состояла произведенная Дэлом модификация.
– Что – я? – переспросил он.
Блю сделала первый выстрел. Небольшой металлический диск с левого края целого ряда мишеней завертелся, затем вернулся в прежнее положение.
Не двигаясь с места, она взглянула на мишень, послала следующий патрон и приготовилась ко второму выстрелу. Ни единого лишнего жеста, все движения отточенны и уверенны, как у человека, досконально знающего свое дело. Подобная уверенность была хорошо знакома Диего.
– У тебя осталось что-нибудь дорогое на память о родителях? Или о ком-нибудь близком? – Она говорила, не отводя сосредоточенного взгляда от прицела.
– Нет.
Блю опустила винтовку, не сделав выстрела. Обернулась к нему.
– Совсем ничего?
– Совсем ничего.
– Ты лишен сентиментальности?
Он покачал головой.
– У меня нет близких.
– Никого? И не было? – Она поспешно вскинула руку. – Извини, это меня не касается. Я сама должна была понять из того, что ты сказал вчера в баре.
– Все нормально.
– Неправда. Извини, я не собиралась лезть к тебе в душу.
– Я понимаю. – Диего действительно понимал. Наверное, только потому и ответил. Не так уж он, правда, много и сказал – и все же больше, чем открывал кому-либо. Если не считать ее отца. Дэл – единственный человек на земле, которому была известна история его жизни.
Пауза затягивалась. Только через несколько секунд Блю снова повернулась к нему спиной и вскинула винтовку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53