К ним прилагался так называемый соус – кетчуп без названия, распространявший стойкий запах уксуса. Кэрри же решила испытать местную кухню и выбрала суп из стручков бамии.
– Ну, ты смелая, – произнесла я, увидев ее тарелку, полную какого-то остропахнущего варева. Мне ее блюдо казалось отвратительным, в темной рисовой массе мерещились плавающие мозги, свиные копытца и цыплячьи лапки.
– На самом деле очень даже вкусно, ты уверена, что не хочешь? – настаивала Кэрри, уверяя меня, что торчащий кусок, напоминающий свиное ухо, всего лишь колбаса. Неожиданно она перешла на шепот: – Внимание, симпатичные деревенщины!
Сквозь слезящиеся глаза мне все же удалось рассмотреть двух парней, которые присели за столик рядом с музыкальным автоматом. Один из них был красавчик, а второй выглядел странновато. Кэрри согласилась с моими оценками, только поменяла их местами.
– У твоего прическа, как у деревенского Ванечки! – насмешничала она над его слишком длинной и редкой челкой.
– А у твоего глаза, как у психа! – бросила я, отворачиваясь. – Такое впечатление, что он вот-вот направит на нас пистолет.
Однако выбора у нас не было. Все остальные посетители были среднего возраста и уже со своими половинками. Наверное, я должна была испытать огромное облегчение, что мы не сошлись во вкусах, но, по правде говоря, мне вообще не было никакого дела до этих двоих. Я все еще остро чувствую вкус поцелуев Кейна на губах. Кэрри, конечно, об этом не догадывается. Мы сегодня ни разу даже не упомянули Кейна. Я все еще считала его имя запрещенным, и мне совсем не хотелось рисковать нашим настроением. Итак, с этого момента я включилась в игру. Все шло нормально, пока Кэрри не предложила заказать мелодию.
– Нет, я не могу! – отрезала я.
Мне представилось дальнейшее развитие событий, напоминающее сцену из какого-то фильма. Девушка мед ленно пересекает бар, подходит к автомату, томно смотрит на парня и потом выбирает песню. Пока диск не успел стать на свое место, отыграв мелодию, парень подходит к девушке. Он так тронут ее выбором, что чувствует себя просто обязанным, нежно дохнув ей на ушко, пригласить ее танцевать…
– Они нас опередили! – возмутилась Кэрри, указывая туда, где «мой» положил свою загорелую жилистую руку на ящик.
Я посмотрела на его более низкорослого, одутловатого спутника, который выглядел так, как будто ему срочно надо в туалет. Мы обе сидели, как на иголках. Нам хотелось поскорее узнать, что же он выберет, чтобы прочитать тайное послание в словах песни. Но тут вмешалась официантка, которая подошла к «моему» и потянула его за рукав рубашки со словами. «Ты сейчас подожжешь стол!» Он оглянулся на быстро тлеющее под его незатушенной сигаретой покрытие стола и завопил: «Туши!» Почему официантка не погасила сигарету сама, остается загадкой. Может, таким образом она учит жизни юных наглых мальчишек. И как только мы решили, что сегодня, видимо, уйдем отсюда без серенады, из динамиков грянула мелодия песни «Слишком правильный, чтобы сдаться». Хаммер?! Я удивленно присвистнула. Ну, это никоим образом нельзя отнести к романтическим заигрываниям. По этому поводу я переключила все свое внимание на кусок принесенного нам шоколадного торта. На этот раз порция была двойной в честь дня рождения Кэрри.
– Ну, давай их обыграем! – не унималась Кэрри. – Пойдем к музыкальному автомату!
– Нет, я не пойду! – промычала я в ответ. Хотя меня стало мучить любопытство, какие же еще песни предлагает это неоновое чудовище.
– Не будь такой занудой! Мы будем совсем рядом с ними. Если мы заговорим чуть громче, они услышат наш акцент, а там ты и не заметишь, как завяжется разговор.
Я быстро засунула в рот еще один маленький кусочек торта, а затем решительно встала, пытаясь очистить зубы от коричневой липкой слюны. Я шла уверенной походкой, но оказалось, что этот мучительный проход через зал к автомату стоил того. Набор песен был поразителен. Когда в следующий раз я почувствую внезапный острый приступ любви, я знаю, что выбирать: «Мне некого обнять в этом мире» в исполнении Мерл Наггард, «Мона Лиза потеряла свою улыбку» Дэвида Аллана и «Слишком долго я один» Пэтги Ловлеса. Здесь была даже песня под названием «Любовное вуду» в исполнении «Дюран-Дюран», которую мне любопытно было бы послушать. Но Кэрри, в конце концов, остановила свой выбор на испробованной и проверенной временем песне, которая нравится всем, – «Отель „Калифорния"» группы «Иглз».
Как и предполагалось, наш акцент привлек к нам внимание, правда, не молодых людей, а единственной юной официантки, чье любопытство пересилило смущение. Ее звали Хиза, и выглядела она, как Бритни Спирс – ошеломляюще ярко. В то время как наши мальчики – ее друзья, как оказалось, – были типичными представителями «местных». Патрик («мой») – застенчивый, но милый строитель, а Джон (на которого положила глаз Кэрри) – более суровый военный снайпер (я так понимаю, у него это профессиональная привычка все время щуриться). Он попытался рассказать нам о жизни на передней линии фронта, но жуткая комбинация луизианского акцента и местного сленга привела к тому, что Хиза вынуждена была переводить нам. А я в это время переводила речь Кэрри – ее оркнийский акцент привел луизианское трио в восхищение и замешательство одновременно. В целом все это не способствовало гладкой беседе, поэтому я решила задать самый главный вопрос нашего путешествия, пока беседа не сошла на нет. Итак, я спросила: «Чем мужчины из Луизианы отличаются от мужчин других штатов?» Особенно меня интересовала разница в отношении к женщинам.
– Мы все ставим семью на первое место, – эмоционально заявил Патрик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132