– Послушай, у тебя-то как раз есть возможность, – настаивала я. – А ну, иди отсюда.
– Ты уверена? – Нина подошла ко мне и пожала мою слабую руку.
– Нет никакого смысла страдать вместе. Иди, осматривай город, будешь моими глазами.
– Я вернусь к семи. Если что-нибудь понадобится, звони!
– Хорошо.
Я отключилась сразу, как только добралась до постели. Меня разбудил звонок мобильника.
– Больничная койка Санта-Фе слушает, – просипела я в трубку.
– Алло?
Я узнала акцент.
– Джем?
– Это Белинда? – переспросил он.
– Да, вернее, то, что от нее осталась.
– Что значит – осталось?
– Джем, я умираю.
– О боже, что с тобой?
– Да нет, ничего серьезного. Просто заболела. Грипп, наверное.
– Я должен тебя проведать! – решил он.
– Мне кажется, сейчас не самое подходящее время, – отнекивалась я.
– Я должен привезти тебе козьего молока! – воскликнул он.
– Козьего молока?
– Ну да, оно тебе обязательно поможет, – объяснил Джем. – Я в Сокороро, значит, могу быть у тебя через пару часов, – сказал он, решительно настроившись выполнить свою миссию.
– Но… – я попыталась протестовать.
– Что?
– Я не в самой лучшей форме, Джем! И сейчас из меня не самая веселая компания.
– Это не важно. Я хочу тебя видеть. И вылечу тебя.
У меня не было сил спорить. К тому же, если он приедет, по крайней мере, у Нины будет с кем сходить на ужин сегодня вечером.
– Ладно, – согласилась я и, закрыв глаза, провалилась в сон.
Что это за стук? Они сколачивают мне гроб? К тому моменту, как я дошла до двери, у Джема от стука побелели пальцы, а козье молоко, которое он принес, скисло.
– Извини! – пробормотала я, с трудом понимая, что происходит вокруг, – ты уже давно здесь?
Он беззаботно пожал плечами.
– Проходи, – позвала я. Меня опять знобило, в голове будто колотил тибетский барабан.
– Бедняга, тебе надо лежать. – Джем поддержал меня.
– Я и так лежу, – отозвалась я, падая на кровать.
– Подожди! – Джем помог мне, будто я взбиралась на борт самолета. – Ты же все еще в сапогах!
– Мне все равно!
– Пожалуйста, давай я тебе помогу. – Он взялся за щиколотку, расстегнул сапоги и снял их.
– Спасибо! – выдохнула я и свалилась на подушку. Прошло несколько минут, прежде чем биение в висках успокоилось, и я смогла сосредоточиться на французе, стоящем справа от моей постели.
– Можно? – спросил он разрешения устроиться у меня в ногах.
Я позволила.
Около получаса он лежал на кровати, положив руки под подбородок, и смотрел на меня, но при этом совершенно не мешал. Я предупредила, что ему придется развлекать меня, и он рассказал мне про свою жизнь в Европе. До недавнего времени, оказывается, он работал над открытием нового магазина «Маркс и Спенсер» во Франции.
– Честно? – Джем не был похож на человека, работавшего в магазине.
– Да, вот смотри, эта рубашка оттуда. – Он отогнул воротник, чтобы показать мне эмблему фирмы.
– Такое впечатление, что она по тебе сшита, – заметила я.
Он тоже ответил комплиментом:
– Ты такая особенная, я просто это чувствую.
– Это все таблетки, – засмеялась я.
Хотя Джем и до этого упоминал о разводе, только сейчас я узнала, что у него есть маленький ребенок. Он очень переживал, что ему редко удается видеться с малышом. Может, конечно, так и было на самом деле, но мне сложно было представить его в роли отца. Он казался слишком легкомысленным. Я не могла всерьез воспринимать его, пресекая любые попытки ухаживать за мной. Правда, я бы не сказала, что он форсировал события. Но, должна признаться, что на самом деле он необыкновенно терпеливый, добрый, милый и все понимающий. Я не помню, чтобы на моем пути встречался мужчина, у которого был весь этот набор качеств. В какой-то момент я поняла, что смотрю на него как на редкий, исчезающий экземпляр, выставленный на обозрение в зоопарке. А потом я вспомнила свою мать. В течение двадцати лет мужчина по имени Чарльз смотрел на нее так, как смотрит на меня сейчас Джем. Такое впечатление, что ради нее он был готов на все, спешил выполнить любой ее каприз – лишь бы она была счастлива. Смогу ли я жить с человеком, который так предан мне? Смогу ли я вообще поверить, что кто-то захочет жить ради меня? На данный момент мне казалось, что самое большое препятствие заключается в том, что я не чувствую, что заслужила та кое обожание и поклонение. Странно, несмотря на то, что время с Джемом шло совершенно незаметно, я почему-то задумалась, за что меня полюбил Трой. С Троем у нас было много общих тем, и это притяжение усиливалось еще и физическим желанием. Рикки был просто польщен, что я обратила на него внимание, и ухватился за эту возможность. Но Джем! Я никак не могла взять в толк, чем вызвана такая его реакция. Ну почему он смотрит на меня, как на боги ню, сошедшую с небес? Это же глупо!
Вскоре к нам присоединилась Нина. Она рассказала об удивительной винтовой лестнице без единой опоры в церкви Лоретта, о знаменитом на весь мир мороженом с запеченным картофелем в Зале славы девушек-ковбоев и, конечно же, о своей обожаемой Джорджии О'Кифи. И ее картинах.
– Там висела замечательная цитата из фильма о ней, ну помнишь, там, где она сказала: «Когда я впервые приехала в Нью-Мексико, я поняла, что это мое. Здесь мне подходило все». Теперь я понимаю, что она хотела этим сказать.
Она не высказала особого удивления, застав в моей комнате Джема.
– Ничего, что он здесь? – спросила я, улучив момент, когда он отошел в туалет.
– Конечно, нет, все нормально! Обожаю Нину. С ней нет никаких проблем!
– Как ты думаешь, у тебя хватит сил сходить с нами на ужин? Дама в музее мне очень рекомендовала ресторан под названием «Паскуаль».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132