Я очень обрадовалась, но, как потом оказалось, напрасно. Лили в Будапеште ни разу не вышла на публику. Мне кажется, это была ее месть городу за неудачное начало ее здешней карьеры. Но это отдельная история. Так что я хочу сказать, мисс Смит. Я знала Лили. Вы понимаете? Знала хорошо . Мы с нею одного возраста, и ни одна из нас не выглядела моложе или старше другой. – Старушка замолчала и пытливо взглянула на Стефани. – Вы меня понимаете?
– Думаю, да, – ответила Стефани, хотя она совершенно не понимала, к чему же клонит мадам.
– У меня есть фотография того времени. Она там, на рояле.
– Это та, большая, – спросила Стефани, – где вы обе в напудренных париках?
– Значит, вы видели ее. Фотография была сделана во время генеральной репетиции, перед тем как Лили отменила все выступления и уехала.
Мадам Балац продолжала гладить свернувшуюся на коленях кошку, ритмично поднимая и опуская руку. Может быть, она так отсчитывала прожитые годы.
– Через много лет наши пути вновь пересеклись. Это была наша последняя встреча – во время моего приезда в Лондон, незадолго до ее гибели. По-моему, это было в сорок девятом. Точно. Сорок девятый год. Она уже была леди Хью-Коукс. Она устроила в мою честь небольшой ужин, на котором присутствовал и ее муж. Пришла Мария Каллас со своим мужем, итальянцем. Он был врачом.
– Менегини…
– Точно. Доктор Менегини. Пойдите в комнату. На рояле, позади других, стоит фотография в маленькой рамке работы Фаберже. Вы ее сразу увидите: эмалевая малиновая рамка. Принесите ее сюда.
Поставив свой стакан с вином на столик, Стефани пошла к роялю и взяла фотографию там, где указала старушка. Смахнув с нее толстый слой пыли, она вернулась на балкон и подала фотографию мадам Балац.
Та покачала головой.
– Нет. Я-то ее хорошо знаю. Вы. Вы ее внимательно посмотрите.
Что-то в ее тоне насторожило Стефани.
– Ну? – нетерпеливо спрашивала старушка. – Чего вы ждете? Смотрите же. Смотрите!
Стефани повернула фотографию к свету. Черно-белое фото, выцветшее и потрескавшееся. Большие накладные плечи на костюмах указывали на время, когда она была сделана. Слева стояла мадам Балац в возрасте примерно сорока лет. А рядом с ней – Стефани не верила своим глазам – прекрасная молодая Лили Шнайдер, выглядевшая не более чем на тридцать лет.
– Ну что? – продолжала настойчиво шипеть мадам Балац. – Вы видели ее?
– Да. Но разные люди по-разному стареют.
– Вы просто не хотите подумать, – мадам Балац сокрушенно вздохнула. – Поймите, мы с Лили родились в один год. Она – Близнецы, я – Козерог. Да, мисс Смит. – Старушка наклонилась вперед, ее глаза блестели, как животы двух огромных черных пауков. – Мы обе были в одном и том же возрасте, когда была сделана эта фотография. Нам обеим было по тридцать девять!
– Но… может быть, косметика… грим… тщательный уход за кожей… у всех же это по-разному происходит…
– Не ищите объяснений. Я лично не вижу причин. Скажите, мисс Смит, ведь я на этой фотографии выгляжу на свои тридцать девять?
– Д-да, – осторожно согласилась Стефани.
– А Лили? Сколько лет ей можно дать здесь?
– Двадцать девять… не больше тридцати.
– Правильно! – Старушка смотрела на Стефани не мигая. – Вы видите, мисс Смит, что цыганка оказалась права, не так ли? Лили удалось найти источник молодости. Как иначе можно объяснить эту фотографию? Почему в тот день до приезда гостей, приглашенных на ужин, Лили просто умоляла меня никому не рассказывать, что мы родились с нею в один год? А? Конечно, вы знаете почему. Даже если вы не хотите допустить эту мысль. Она боялась, что люди узнают о ее секрете и заставят поделиться им с ними!
Стефани смотрела на неторопливо бегущий Дунай, по которому так же неторопливо и беззвучно двигался белый экскурсионный пароходик. Она прикрыла глаза. Самая обычная сцена, но все совершенно, совершенно необычно . Именно это пыталась доказать старушка. Но должно же существовать какое-то простое, логичное объяснение этой фотографии. Да. Косметическая хирургия – хотя в те времена она была еще в зачаточном состоянии. Может быть, какие-нибудь омолаживающие инъекции, что-нибудь в этом роде. Да.
Потому что тот факт, что Лили Шнайдер еще жива – может быть, хорошо сохранившаяся, но все-таки очень старая, да! старая! – легко объясним: в ее доме мог сгореть кто-то другой, а не она сама, и этот кто-то был похоронен вместо нее. Но что Лили может оставаться красивой молодой женщиной даже сегодня, в возрасте восьмидесяти трех? Нет! Источника вечной молодости не существует. Это сказка, легенда, замок на песке.
Но где-то в глубине сознания зудело другое: а что, если такой источник существует?
Выпрямившись, Стефани обратилась к мадам Балац:
– Скажите, – тихо спросила она, – встречались ли вы с Лили после той вашей поездки в Лондон?
Мадам Балац отрицательно покачала головой.
– Нет. В следующем году произошел ужасный пожар. Страшная трагедия!
– А вы уверены, что Лили погибла в том пожаре?
– Конечно, она погибла! Она была всего-навсего живое существо. А почему вы спрашиваете? – накладные ресницы быстро сомкнулись.
Стефани нахмурилась.
– Значит, вы не допускаете вероятность, пусть малую, того, что она все же жива?
– Лили? Конечно нет! Это невозможно!
– Ну, допустим, ее не было в доме во время пожара? – предположила Стефани.
– Она должна была быть в доме. Да, ее похоронили в закрытом гробу, но это не значит, что она не умерла. Ее останки были опознаны по зубам. А похороны? Ее хоронило полмира!
– Интересно… – пробормотала Стефани.
– Но что вы хотите сказать? – голос старушки дрожал. – Что Лили тогда не сгорела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164