Вы знаете, я передумал обследоваться. Я думаю, что я совершенно здоров.Леша повернулся и ушел, унося мусор. Медсестра растерянно посмотрела ему вслед:— Нет, я обязана поставить в известность Павла Федоровича!Маша подошла к посту дежурной медсестры, за которым сидел врач-травматолог. Он вопросительно взглянул на Машу, и она поспешила его успокоить:— Все в порядке.— Очень хорошо, — кивнул врач.— Не очень. С тех пор, как я ушла отсюда, здесь многое изменилось. И не в лучшую сторону.— Правда? — удивился врач. Маша резко ответила:— Правда. И дисциплина — в первую очередь. Ладно. Я пойду. На сегодня, я думаю, хватит. До свидания!— Да, Машенька, на сегодня хватит.Маша сняла халат и кинула его на стул. Врач удивленно посмотрел ей вслед. Маша вышла из здания больницы, но, сделав несколько шагов, взялась за виски, как при сильной головной боли:— Боже, что это на меня нашло?Машино лицо исказила боль: она поняла, что творит что-то нехорошее, сама того не желая. Ею владела какая-то сила, неподвластная ей самой.Катя направилась к аптеке, подозревая, что Костя может быть именно там. Подойдя, она громко постучала в дверь. Костя и смотритель замерли.— Кого это там черт принес? — прошептал смотритель. Костя подошел к окну аптеки и неожиданно быстро от него отскочил: он увидел Катю, которая стояла на улице.— Да, наверное, кто-то по старой памяти за лекарствами зашел… — Костя быстро опустил жалюзи.Катя снова постучала в дверь аптеки:— Эй, есть кто-нибудь? Откройте! Откройте, я же знаю, что здесь кто-то есть!К Кате сзади подошел незнакомец:— Девушка, у вас проблемы?Катя вздрогнула, резко обернулась и увидела перед собой мужчину в милицейской форме:А вы кто такой? И какое вам дело до меня? Марукин, а это был именно он, ответил:— Кто я? Пожалуйста, ознакомьтесь.Достав служебное удостоверение, он предъявил его Кате. Катя смотрела на фотографию в удостоверении, сличая ее с оригиналом:— Я не поняла… Вы из охранной фирмы?— Нет, хотя для вас это не важно. Считайте, что я работаю в охранной фирме вашего города.— Понимаете, товарищ… — начала объяснять Катя.— Юрий Аркадьевич, — подсказал Марукин.— Юрий Аркадьевич. Я ищу здесь бывшего владельца аптеки, Костю Самойлова.— Но аптека закрыта, и никто здесь не появлялся. Ни нынешние хозяева, ни прошлые.Катя спросила:— Да? А почему, когда я подошла, жалюзи на окнах были открыты, а сейчас они закрыты?Марукин потер подбородок:— Серьезно? Нет, не может быть. Я думаю, вы ошиблись. Помещение поставлено на сигнализацию. Так что… так что вам показалось!Катя пожала плечами:— Зря не прислушиваетесь к гласу народа. А все-таки… можно проверить — есть ли там кто-нибудь?— Вот это уж точно без вас, девушка, — сказал Марукин.— Подумаешь! Не вечно же он будет в этой аптеке сидеть! — Катя ушла с гордо поднятой головой.Марукин проводил ее взглядом:— Вот тут ты права. Не вечно же им там сидеть.Катя очень помогла Марукину, потому что он тоже хотел знать, есть ли кто-нибудь в аптеке. А если есть, то он даже знал, кто это. * * * Рабочие интересы взяли верх над личными разногласиями, и Андрей с Полиной стали обсуждать интересующие их вопросы истории. Они сидели над раскрытыми книгами, и Андрей увлеченно рассказывал:— …И если верить моим предположениям, Марметиль, вернее, ее современное воплощение вполне может жить среди нас. Помните, вы сами мне писали об этом?Полина заметила:— Я писала так… несерьезно. Вы же не можете предположение, основанное на домыслах, считать научной гипотезой.— А разве исторические гипотезы рождаются не из домыслов?Полина возразила:— Не только. И не столько. Хотите услышать мое мнение, Андрей? Вы, конечно, очень красноречивы. Вы занятно и увлекательно рассказываете сказки, в которые, наверное, верите и сами.— Кажется, сейчас вы повторяете слова своего мужа, — задумчиво сказал Андрей.Нет. Я сама так думаю. И еще я думаю, что вы верите в сочиненные вами же истории только до того момента, пока не допишете финал и не сдадите рукопись книги редактору издательства.— Почему вы так решили? — удивился Андрей.— Предположение, основанное на жизненном опыте.— Вот как. Раньше вы мне такого не говорили. Полина повела плечом:— А теперь говорю. В жизни, дорогой Андрей, все гораздо сложнее и противоречивее, чем в сказке. В жизни есть такие понятия, как долг, обязательства, условия, которые необходимо выполнять, даже если они кажутся противоречащими воображаемым идеалам.— Извините, но по-моему, то, что вы говорите, не только профессиональная критика. Я считаю, что вы стали ко мне относиться субъективно потому, что мне понравилась Маша. И я не скрыл это от вас. Так ведь?Полина отвела взгляд:— Андрей, если вы мне доверяете как старшему товарищу, как своему коллеге, то, пожалуйста, примите мой совет: не делайте никаких серьезных шагов, если вы в них не уверены.— Вы о чем? — не понял он. Полина пояснила:— О легенде. Не торопитесь ее включать в ваш рассказ. Она у вас… очень сырая. Даже факты, собранные историком, должны… отлежаться, что ли. А только потом их можно анализировать, делать выводы.Андрей покачал головой:— Полина, Полина! Вы опять не о работе. Вы опять о Маше говорите! Я же вас просил — давайте отрешимся от личных разговоров. Иначе это помешает нашему с вами сотрудничеству.— Да, Андрей, что-то не клеится у нас сегодня разговор. Я, пожалуй, пойду… — Полина тяжело вздохнула.Почему же, Полина? Мы едва-едва начали работу. Вы выслушали мою версию, здорово ее раскритиковали. Теперь я готов внимательно и терпеливо выслушать вашу.— У меня не версия, Андрей. У меня несколько разрозненных фактов, несколько находок. В общем, все то, что вы и так знаете… — отмахнулась Полина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111