Кажется, я сболтнула лишнего! Но ведь не поделиться радостью за подругу я не могу! А с кем делиться, как не с лучшими друзьями! А лучшие друзья для меня — вы, слушатели радиостанции «Черноморская волна»! Только для вас сегодня — отличная музыка и восхитительная погода!Маша заканчивала работу над куколкой, пришивая ей глазки-пуговки и разговаривая с ней:— Алешенька, это воплощение твоей силы, твоего мужества. — Маша погладила морячка по голове.Это — воплощение твоей мудрости. — И она надела на моряка фуражку. — Ты уйдешь в море, я буду тебя слышать, и ты будешь слышать меня. Здесь — вся моя любовь к тебе. Здесь — мое сердце. Ты будешь служить на «Верещагино», Алешенька, а я буду тебя верно ждать!Маша сняла с пальца серебряное кольцо и надела на куколку, как пояс:— Ты всегда будешь со мной, Алеша. Навеки.И Маша крепко поцеловала куколку. * * * Костя подъехал к ресторану на автомобиле и резко затормозил у входа. На крыльце его поджидал подпрыгивающий от нетерпения Лева.— Ты что, Костя, совсем сдурел? Я же не на свидание тебя позвал, опаздывать нельзя!— Я все понимаю, Лева, но меня отец задержал… — оправдывался Костя.— А-а, все от папочки зависишь, пацан! Ладно, базарить некогда, поехали! — Лева прыгнул в машину, в руках он держал сверток. — Ты все хорошо помнишь, Костя?— Помню, помню, где тут забудешь!— Мое дело — доставить посылочку для нашего мальчика в его одиночное Простоквашино, — пошутил Лева.— Как ты, Лева, утомил своим плоским юмором! — отмахнулся Костя.— Ладно, ладно. Сам ты не очень-то объемный. Итак, я доставляю посылку, ты едешь к изолятору. Стоишь у окон. Понятно?— Что значит «ты едешь»? А ты со мной не едешь? — удивился Костя.— Я отвечаю за другую часть плана, — покачал головой Лева.Костя недовольно взглянул на него:— Ага, а мне оставляешь самую рискованную… Чтобы машина отца засветилась.Лева воздел руки к небу:— О Боже! Какой ты… смелый, Костя! Машина отца! А то, что я приношу передачу в тюрьму и вот этими самыми пальчиками добровольно вношу в журнал посещений свою родную фамилию? Это, по-твоему, не риск? * * * Буравин развязывал галстук, освобождая шею. Полина с тревогой наблюдала за ним, не решаясь задать вопрос. Наконец она рискнула:— Ну, как, Витя? Как все прошло? Удачно? Буравин с расстановкой произнес:— Все. Прошло. Если можно считать удачным искусственное разделение работающей фирмы. Но — ничего не поделаешь. Я был готов. Все нормально, Полина.Полина настаивала:— Но ты расстроен. Я вижу. Случилось что-то непредвиденное?— Да нет. «Верещагине» я отвоевал. Это, как говорится, был для меня вопрос чести. Пришлось, правда, уступить при разделе активов. Но не это главное… Меня очень обеспокоило психологическое состояние твоего бывшего мужа.— В смысле?— Мне он показался немного не в себе. Как будто он одержим, — попытался найти нужное слово Буравин.— Почему ты назвал его одержимым? — не поняла Полина.— Понимаешь, он вел себя странно, очень странно. Был возбужден. Сначала хотел взять свою долю деньгами, потом согласился на реальный дележ активов. Суетился, рвал бумаги, вел себя, как полубезумный… Я не понимаю до сих пор, хочет ли он работать на самом деле, — расписывал Буравин.— Подожди, ничего не поняла. Борис был взволнован, это понятно…— А, извини! Кажется, я тебя гружу не твоими проблемами. Извини еще раз. Мы сами разберемся, — махнул рукой Буравин.— Нет, Витя, это не ваши проблемы. Это наши общие проблемы, — возразила Полина.— Все равно. Решу их сам. Забудь, что я сказал.— По-моему, без моей помощи не обойтись! — Полина встала с места изначала взволнованно ходить по комнате. — Пойми, слишком многое нас всех связывает.— Ты имеешь в виду себя? — спросил Буравин, но Полина покачала головой:— Нет. Я беспокоюсь о будущем своих сыновей.— Полина. О твоих сыновьях я не забуду, — твердо сказал Буравин.— Ты? А что, их родного отца ты уже списываешь со счетов? — внимательно посмотрела на него Полина.— Ты не права… Ты знаешь, что я в принципе был против раздела фирмы… — вздохнул Буравин.— Ох, Витя. Ты говоришь только о бизнесе. Но личные неприятности невозможно разрешить деловыми решениями.— Почему? — удивился Буравин.— Ты же сам сказал: Борис одержим. И ему нужна помощь. Человеческая. И я думаю, срочная! — попыталась объяснить Полина.Буравин предложил:— Полина, мы можем всем миром помочь Борису. Напрасно ты считаешь меня бесчувственным пнем. В конце концов, он не только твой бывший муж. Он и мой бывший друг.— Витя, я вовсе не считаю тебя бесчувственным. Нет. Просто есть вещи, которые должна улаживать женщина, — возразила Полина.— Если ты хочешь на него как-то повлиять, то напрасно. Дело сделано — и бизнес разделен, и вы, надеюсь, в скором будущем разведетесь официально, — для Буравина все было ясно.— Витя, я не хочу на него влиять. Да это и бесполезно. Ты знаешь, какой он гордый и упрямый. Я просто хочу… поддержать его, понимаешь? Поэтому я сейчас соберу что-нибудь поесть, домашнего, и схожу туда, ладно? — просительно взглянула на Буравина Полина.— Домашнего — это ты права. Мне, кроме всего прочего, показалось, что он… голодный. Неухоженный, обозленный, есть хочет… В общем, холостой мужик, — согласно кивнул Буравин.— Ох, хоть бы пить не начал! — забеспокоилась Полина.— Надеюсь, удержаться от рюмки у него ума хватит, — пожал плечами Буравин.— Ты же сам сказал — он как будто одержим, — напомнила Полина.— Сказал, сказал. Правда. Но теперь жалею. Я не знал, что ты так разволнуешься, родная… — Буравин попытался привлечь к себе Полину, обнять, но ей было не до того.— Извини, Витя… Не успокоюсь я, пока не схожу туда.— Давай вместе сходим, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111