— Прекрасно понимаю, — кивнул Алеша, вспоминая свое соперничество с братом.— И тебе кажется, что это настоящее чувство? — поинтересовался Самойлов.— А почему нет? Любовь может вырасти из чего угодно, из соперничества тоже.— Сын, мне неприятно тебе это напоминать, но… Вы с родным братом тоже соперничали. И что? Большая любовь?— У меня — нет, — пожал плечами Алеша. — Как оказалось. А Костя — ты же видишь, как он любит Катю.— Но это не факт, что он будет с ней счастлив, — сделал вывод Самойлов.— Папа! По-моему, тебе нужно не философствовать за бутылкой, а верить себе, верить своим сыновьям. И тогда у нас всех все получится.— Ладно. А ты со мной сегодня посидишь?— Нет, папа, — Алеша отвел глаза. — Сегодня мы с Машей подаем заявление в ЗАГС.Самойлов расстроился:— О, сынок, значит, и ты спешишь себя охомутать.— Как будто это для тебя новость, отец.— Нет, конечно. Ты давно уже настроился… жениться. — В голосе Самойлова звучала ирония.— Папа, пожалуйста, не говори о моем желании в таком тоне. То, что было с Катей, — несерьезно, и ты понимаешь. А с Машей — это на всю жизнь.— Да, Маша, хорошая девушка, — охотно согласился Самойлов. — Но вы могли бы подождать…— Зачем? Я и сейчас уже ждать не могу. Опаздываю. Я побегу, отец?— Беги, беги. Учишь отца, а сам его не слушаешь, — грустно кивнул Самойлов.— Папа, я всегда тебя слушаю, ты знаешь. Просто понимаю, что у тебя состояние сейчас… нерадостное. Все пройдет, правда! Только не пей, папка! Держись!— Даю честное благородное слово! — Самойлов прижал руку к груди.— Отлично! Пока!— Ты сегодня… вернешься? — с надеждой спросил отец.Алеша ответил не сразу.— Наверное, нет. Но я приду утром. Обязательно.— Утром? — удивился Самойлов, — Ну да… Понятно, почему ты спешишь.— Пап, пожелай мне счастья! — улыбнулся Алеша.— Желаю, — кивнул отец. * * * Дела в Левином ресторане шли прекрасно, он был доволен и собой, и жизнью. Он уединился в своем кабинете, чтобы выпить спокойно чашечку кофе и немного расслабиться. Но его умиротворенное состояние было разрушено самым бесцеремонным образом.В кабинет решительно вошел некто в плаще с поднятым воротником и надвинутой на глаза шляпе. Этот некто, не говоря ни слова, положил перед Левой какую-то бумажку и быстро удалился.— Э… В чем дело? Что это такое? — завопил Лева. Но дверь кабинета уже закрылась. Лева вздохнул и взял в руки оставленную бумагу. Он держал ее так, будто она была пропитана смертельным змеиным ядом.В записке были слова, которые привели Леву в ужас: «Есть срочное дело, Лева. Жду у себя в гостях. Не придешь — грохну».Лева посмотрел по сторонам — не подглядывает ли кто-нибудь за ним, потом свернул записку в бумажный шарик и бросил в мусорную корзину. Руки у него дрожали. Он взял чашку с кофе, от волнения разлил напиток. Потом вдруг бросился к мусорной корзине, достал только что выброшенную бумажку, положил ее в пепельницу и поджег. Пока бумага горела, Лева смотрел на нее не отрываясь. В его ушах звучал голос смотрителя: «Не придешь — грохну… не придешь — грохну…» * * * Марукин, занимавшийся делом смотрителя, решил поделиться своими соображениями с Буряком.— Не могу я понять этого Родя, — сказал он. — Судя по материалам, он подпольный миллионер. А держится как постаревший хулиган. Урка мелкий.— Нет, это не мелкая личность, — уверенно ответил следователь. — Я бы сказал, что Родь — очень страшный человек.— Страшный? Чем же он страшен? — поинтересовался Марукин.— Представь себе, Юрий Аркадьевич, он уморил родных детей, двух молодых пацанов. И при жизни-то он их унижал будь здоров, но это, как говорится, дело семейное. А потом ради наживы, ради своих планов и жизни их не пожалел.— Неужели? Не может быть! — удивился Марукин.— Все может быть. Ты тоже не первый год в органах. Всякого, наверное, насмотрелся.— Да уж, это точно, — кивнул Марукин.— Так вот. Я считаю, что сейчас этот Родь вовсе стал беспредельщиком. Он готов пойти на все, чтобы выбраться на волю и добраться до своих подпольных миллионов.— Да где, где у него эти миллионы-то? — заволновался Марукин, потом резко сменил тон на насмешливый. — А я думал, что Корейко — это литературный персонаж.— И не с такими типажами встречаешься в жизни, — сказал следователь, внимательно разглядывая самого Марукина.Тот отвел глаза и спросил:— Вы и приблизительно не знаете, где может быть тайник Родя?— Приблизительно догадываемся. Но пока, к сожалению, наши поиски не увенчались успехом. Хорошо, ты со своими архивами вовремя появился — теперь может возникнуть повод для обыска.— В его квартире? — оживился Марукин.— На маяке, — уточнил следователь. — Но это не сейчас.— Почему? — явно расстроился Марукин.— Потому что для начала я решил проверить его контакты.— А с ним кто-нибудь контактирует? Вы знаете?— Пока никого не было. Но вдруг будут посетители!— А по-моему, это лишняя трата времени, Григорий Тимофеевич.— Нет, Юрий Аркадьевич. Я буду действовать так, как считаю нужным. И если уж ты находишься у меня в подчинении, просьба давать советы и комментировать мои действия только тогда, когда я об этом попрошу, — сухо заметил Буряк.Марукин замолчал.— Да, я тут, Юрий Аркадьевич, хочу у тебя спросить, куда ты в обед бегал? — вдруг спросил следователь.Марукин побледнел от страха.— И-й-я-а? — переспросил он.— Ты, ты, с кем я разговариваю! Такой таинственный вид на себя напустил, плащ длинный, шляпу нацепил…— Я… — начал было Марукин.Ты. Ты думаешь, я ничего не видел? И нечего шифроваться. В ресторан — значит, в ресторан. Не надо прятаться от коллег. Я сам не люблю столовские щи. Но что поделаешь, бюджетной зарплаты на ресторанные обеды не хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111