Отец всегда учил их любви и добру. Поехать к тете Мириам! Она даже не приехала на похороны, сославшись на нездоровье. Тетя всегда осуждала папу за его образ жизни, отношение к деньгам. Но Джон! Как мог Джон проявить такую жестокость по отношению к ней – и в такой момент!
Энн бессильно откинулась на спинку дивана, слезы заструились по ее щекам. Терьер прыгнул к ней на колени и принялся вылизывать ее лицо. Краем глаза Энн видела, что Джон идет к двери. Неужели он так и уйдет? Ведь сейчас ей так нужны близкие люди, а кто после папы ей ближе Джона и его детей? С Лили, женой Джона, они с самого начала не слишком ладили. Но Джон оказался способен оттолкнуть ее в тяжелейшей для нее ситуации! Нет, сейчас он остановится, передумает…
Но на Джона ее слезы подействовали как красная тряпка на быка.
– Перестань, Энн. Не старайся меня разжалобить. Это просто шантаж. Возьми себя в руки. Я позвоню тебе позже. Поговорим, когда ты способна будешь воспринимать вещи спокойно. До свидания.
Услышав звук закрывшейся двери, Энн резко вскинула голову. Он ушел. Джон решил заняться ее воспитанием в тот момент, когда мир рухнул, а сердце разрывалось от горя. Как ей хотелось, чтобы он просто сел рядом, обнял ее, сказал какие-нибудь добрые, бесполезные слова…
Папа был совсем другим… Энн отчаянно зарыдала, уткнувшись головой в зеленую атласную подушку, отчего терьер испуганно залаял и принялся тянуть хозяйку за рукав, а потом заполз под стол и притаился там. Через пару минут острый приступ горя сменился у Энн чувством стыда – нельзя так распускаться, в самом деле, бедный Глостер, он, когда чувствует свое бессилие помочь, всегда забивается в какой-нибудь темный угол и долго не выходит. Еще и собака покинет ее!
Энн тяжело подняла голову, отбросила со лба прядь темных волос. Так и есть, песик куда-то скрылся. Она испугала его своими рыданиями. Снова испытав укол стыда, она отодвинула жалость к себе на второй план.
– Глосси, Глосси, – позвала она ласково.
Глостер осторожно выглянул из-под стола, увидел, что у хозяйки вполне осмысленный вид, резво подбежал и вскочил к ней на колени. Энн судорожно прижала к себе маленькое тельце. Родное тепло проникло в грудь, сердце ее забилось ровнее, обруч, сжимавший голову, ослабел. Глостер тоже горюет, миссис Хьюстон говорила, что в день папиной смерти он бегал по квартире, не находя себе места, затем сел у двери и завыл.
Что бы делала Энн без миссис Хьюстон! Эта добрая женщина с первого этажа, которая обычно приходила к ним убирать квартиру, взяла Глостера к себе, когда папу увезли в больницу с острым сердечным приступом, и все три дня, пока врачи боролись за его жизнь, заботилась о песике. Все эти три дня Энн не покидала больницы. К отцу ее не пускали, но доктор не смог уговорить ее уйти домой. Ночью она дремала, сидя на диванчике в коридоре, во вторую ночь ей разрешили прилечь в ординаторской. На третий день она вошла в реанимационный блок, села к постели, взяла неподвижную руку отца, сжала и молча смотрела на него, концентрируясь изо всех сил, посылая ему всю свою любовь. Никто уже не попросил ее выйти, а через два часа отец умер, не приходя в сознание.
Джон тогда уже приехал в Лондон, Энн позвонила ему накануне.
Энн, оборвав воспоминания, встала и, держа Глостера на руках, прошла в кухню. Не думать о самом дорогом человеке, умиравшем в белой больничной палате! Она будет думать о папе так, словно он жив. Какие слова сказал бы он ей сейчас?
«Выше нос, малышка Энни. Вспомни, как я читал тебе в детстве твоего любимого «Питера Пэна». Смерть – это самое захватывающее приключение…».
В каждой религии считается, что душа человека не сразу покидает места своего обитания на земле, она еще несколько дней пребывает рядом с любимыми людьми. Значит, папа сейчас здесь, и как ему должно быть грустно видеть любимую девочку в таком состоянии.
Энн опустила песика на пол и увидела, что в его миске нет воды. Думая только о себе, она забыла о собаке!
– Прости, мой хороший, это свинство с моей стороны. Сейчас я налью тебе свежей водички.
Налив полную миску, Энн поставила чайник на плиту и прошла в ванную. Из большого зеркала на нее смотрело красное распухшее лицо с узенькими щелками вместо глаз. От слез ее нежная белая кожа всегда безобразно распухала.
Энн принялась плескать холодной водой в лицо, потом намочила полотенце и приложила к векам. Скоро пора идти гулять с Глостером, и надо купить что-нибудь на ужин, в доме совсем нет еды. Она вернулась в кухню, открыла дверцу холодильника и, к своему изумлению, увидела там йогурт, масло, яйца, сыр и кастрюльку, в которой оказалась запеченная в белом соусе курица. Снова миссис Хьюстон! У Энн навернулись слезы на глаза. Хоть кто-то позаботился о ней!
Миссис Хьюстон не взяла деньги, которые Энн предлагала ей за заботу о Глостере, но за эти продукты следует рассчитаться непременно – муж миссис Хьюстон был совсем небогат, он работал водопроводчиком, чинил вечно протекавшие в доме трубы. Занимал он с женой маленькую квартирку на первом этаже. Следует спуститься и поблагодарить этих добрых людей.
На сердце у Энн, которое после разговора с Джоном сжалось в маленький холодный комочек, стало теплее. Она заварила крепкий чай и с удовольствием выпила чашку, затем прошла в спальню, причесала свои прямые темные волосы. На ней была одежда, надетая утром, – черный свитер с высоким воротом и песочно-серые вельветовые брюки. Решив не переодеваться, Энн быстро надела вишневую куртку с капюшоном, висевшую в прихожей, нацепила на Глостера поводок и бегло взглянула в зеркало. Лицо уже не такое красное, хотя веки оставались слегка припухшими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53