Иногда, правда, за простейшими событиями видятся призраки. Нет, нет. Здесь все не так просто. Девяносто процентов обманутых мужей никогда не могли бы представить, что жена… В театре, в кино неверная жена – тысячу раз обыгранный персонаж. Никто не удивляется тому, что так бывает. Но каждый муж считает себя исключением. Он твердо убежден в том, что его жена или подруга по кривой дорожке не пойдет. Тогда где же эти неверные жены? Повсюду. Я тоже никогда не подумал бы, что Анн-Клер… Чего же я жду здесь? Я только унижаю себя, если после всего еще жду ее, еще привязан к ней, еще хочу услышать, как она новой ложью будет мне втирать очки. Она всегда лгала. Не забудем это: всегда. Нужно по-мужски поставить точку на всей этой авантюре. Если бы я мог стереть из моей памяти все, что имело к ней какое-нибудь отношение, если бы удалось никогда больше не вспоминать о ней. Я принял решение.
В первой попавшейся бумажной лавке я покупаю почтовую бумагу и конверт. Карандашом я царапаю несколько слов: «Я видел тебя – после того, как мы расстались». Конверт надписывается, я иду обратно на улицу Пяти Алмазов. Домовладелец передаст ей письмо. Я смотрю наверх, на окна ее дома. Всюду темно. Нет ни одного огня, балконная комната тоже темна. Значит, ни одного слова правды не было в болтовне о гостях. А своим домашним она так же солгала, как и мне. Она использовала обстоятельство, родители, видимо, уехали. Ну и смотрят же они потрясающе за своей единственной доченькой! Она может отсутствовать столько, сколько захочет. Один раз у меня, один раз у любовника. Она не должна отчитываться в том, где она проводит время после работы? Тоже мне прекрасные парижские нравы. Греховный Вавилон! «Я дам горничной пять франков, и она не скажет, когда я пришла домой. У моей комнаты отдельный вход». Ну и милая семейка, должно быть! Так, это письмо я отдаю домовладельцу, и точка. Finis coronat opus. Каково начало, таков и конец. Как я познакомился с ней? Она мне улыбалась. Конечно, я был не первый, кому она улыбалась.
Уличное знакомство. Вот так!
Грязная история! Лишь бы мне счастливо отделаться. Это был серьезный урок. Лучше одиночество, лучше нищета, лучше тысяча мук. Все бабы – канальи; некоторые особенно изощренны, но абсолютно ничем внешне это не выдают – в этом вся разница. С каких пор, интересно, она навещает своего любовника в отеле «Виктория»? Возможно, с того дня, когда мы познакомились.
Неожиданно я вспомнил, что как раз в начале нашего знакомства я видел ее говорящей с молодым человеком, когда она меня ждала в саду Обсерватории. Может, это и был ее любовник? Но может быть, и другой. Кто знает, возможно, их несколько.
Отвратительно… тьфу, как противно. Только скорее положить конец этому. Это последний акт. Я отдам письмо, и точка.
Из квартиры домовладельца, как из огромной мышиной норы, появляется несимпатичная, тяжело дышащая старуха. Она с недоверием изучает меня.
– Что угодно?
– Пожалуйста, передайте это письмо мадемуазель Анн-Клер Жовен.
– Кому?
– Мадемуазель Анн-Клер Жовен.
– Здесь нет никакой Анн-Клер Жовен.
– Этого не может быть.
– Что значит «не может быть»? Я здесь владелица или вы?
– Она живет на втором этаже, в квартире с балконом.
– Там живет пожилой мсье, отец Пивуа, d'ailleurs il est assez emmerdant.
– Последнее окно в переулок – ее…
– Вот упрямец! Там живет мадам Люпон со своими тремя кошками.
Голова моя идет кругом. Такого быть не может.
– Я сказал: Анн-Клер Жовен.
Она захлопывает дверь перед моим носом.
Анн-Клер здесь не живет? Что это значит? Кого же она здесь навещает и где живет сама?
Действительность превосходит мои самые ужасные предчувствия.
Словно лунатик, иду, качаясь, по рю Жонас с письмом в руке. И снова стою на улице Луговых Мельниц перед отелем, в который она вошла. Может, мне справиться о ней? Может, она и здесь не живет? Кто знает, возможно, она замужем и снимает здесь квартиру вместе с мужем. Мне вдруг все становится ясно.
Она замужем.
Однажды я видел обручальное кольцо у нее на пальце.
«Что это значит? – спросил я тогда. – Ты носишь обручальное кольцо?»
Она заметно покраснела и пробормотала в смущении:
«Нет… это не мое… моей подруги. Я просто в шутку надела». И тут же сняла кольцо и спрятала в сумочку.
Тогда я не придал делу особого значения. Молодые девушки порой кокетничают с кольцами из детского нетерпения или проворачивают перстеньки, чтобы укрыть камень.
Теперь и вправду я все вижу яснее. Тогда она просто забыла снять кольцо, обычно она все время это проделывала. Она замужем, у нее есть муж, которому она принадлежит, который повелевает ее телом, которому она больше не верна, но который привык к ней. Возможно даже, что она давно уже надоела ему. Со мной она лишь флиртовала. Я был игрушкой для нее. Свобода, добытая воровством. То, что она не отдалась мне, теперь кажется мне тем более аморальным.
Она сейчас у Него в комнате.
«Я немного запоздала, милый, не сердись».
«Раздевайся, скорее, мне свет мешает».
В считанные секунды она ложится рядом с чужим мужчиной, с которым она не играет, которому она повинуется, когда он хочет ее.
Безумие. Безумие. Теперь только я понимаю, как сильно любил эту женщину. Теперь, когда она для меня больше не существует. Возможно, у нее даже есть ребенок. Кто знает, может, это был тот самый ребенок, с которым она играла тогда в Люксембургском саду.
Как много грязи, Боже милостивый!
Письмо, которое я в смятении скомкал, я выбрасываю и иду пешком в отель «Ривьера». Не стоит. Не имеет смысла. Ничто в мире не имеет смысла.
На улице Сен-Жакоб тишина, сегодня даже крысы не будоражат покой.
Атмосфера в моей комнате навсегда отравлена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90