После еды Брайан поднимался в свою комнату, а Алекса уходила в кабинет заниматься проектом. Филипп тоже работал, или читал, или смотрел телевизор. Когда тот, кто ложился позже, входил в спальню, другой обычно уже спал или делал вид, что спит. Они перестали ездить в Вермонт, словно боялись осквернить воспоминания о лучших временах.
Они даже перестали вместе смотреть по воскресеньям передачу Филиппа, что было своего рода семейным ритуалом. В первое воскресенье после той злополучной ночи он был на студии, и Алекса, воспользовавшись возможностью еще немного поработать, просто записала передачу на кассету, решив, что может с таким же успехом посмотреть ее и позже.
Она рассчитывала, что на пасхальные каникулы Брайан навестит в Сиэтле бабушку и дедушку, но мать Алексы сильно простудилась, и поездку пришлось отложить.
Примерно раз в неделю Алекса звонила в Лондон и всякий раз слышала одно и то же: состояние Пейдж не изменилось, никакого прогресса. Конечно, хорошо бы слетать к сестре, но в такое напряженное время об этом не могло быть и речи.
Жизнь словно приостановилась. Хотя ее и пугали их странные отношения с Филиппом, Алекса утешала себя тем, что работа над проектом будет завершена через несколько недель. А что значат какие-то несколько недель по сравнению с годами, что они прожили вместе?
Он уже выходил из кабинета, когда на рабочем столе зазвонил телефон.
– Филипп, как хорошо, что я тебя застала, – быстро проговорила Алекса. – Мне нужно задержаться в офисе, я вернусь поздно. Миссис Радо сегодня ушла пораньше, поэтому вам с Брайаном придется самим сообразить что-нибудь на ужин. Справитесь?
– Конечно, – покорно согласился Филипп. – Занимайся своими делами, мы не пропадем.
Он старался говорить бодро, но, повесив трубку, почувствовал странную пустоту внутри. Филипп, как ни старался быть терпеливым, чувствовал, что занимает в сердце жены второе место после работы.
Положение усугублялось тем, что теперь он даже не мог заниматься с Алексой любовью. Он привык считать, что импотенция – нечто, случающееся с кем-то другим. И вдруг, пожалуйста, эта беда постигла его самого.
Невероятно. Любимая Алекса всегда была для него желанной, но в последнее время, как бы они ни начинали, все кончалось ничем. Если у него пропадало желание, то никакие ухищрения не могли его вернуть. А ведь ему еще нет сорока!
Телефон снова зазвонил. На этот раз он услышал в трубке голос Венди Даулинг.
– Сегодня у нас в школе спектакль, у меня одна из главных ролей, я играю Джилл, – гордо сообщила девочка. – Мне так хочется, чтобы вы пришли! Пожалуйста, скажите, что придете! Если вы будете в зале, я уж точно не забуду слова. Честное слово, вы не пожалеете…
– Привет, Филипп. – Трубку взяла Гейл. – Прошу прощения за свою дочь. Она не успокоилась, пока я не разрешила позвонить и пригласить тебя на спектакль, хотя я говорила, что ты занят…
– Все в порядке, сегодня я как раз свободен, – перебил Филипп, польщенный вниманием девочки.
– Я понимаю, нужно было позвонить раньше, и мне вообще не хочется тебя обременять, – продолжала Гейл, – но если бы вы с Алексой могли выкроить полтора часа, я была бы очень признательна. Мы в Нью-Йорке недавно, у нас здесь почти нет друзей, так что за Венди в зале буду болеть только я одна.
– Когда начинается представление?
– В семь, а в половине девятого уже закончится, так что оно не должно помешать вашим планам…
– Я бы с удовольствием пошел, – сказал Филипп не кривя душой, – но Алекса задержится на работе, а я ужинаю дома с племянником, который у нас живет.
– Не беда, – тут же нашлась Гейл. – Приводи его с собой. Чем больше зрителей, тем лучше.
– Попробую, но заранее ничего не обещаю. Боюсь разочаровать Венди.
– Ничего, пусть привыкает не ожидать от людей слишком многого. – Гейл вздохнула. – Смерть отца была для нее тяжелым ударом, малышка до сих пор до конца не оправилась. Но это не твоя забота, Филипп. Вот что, я продиктую тебе адрес и оставлю для вас два билета. Если вы приедете, пусть даже в последнюю минуту, Венди будет счастлива.
Филипп повесил трубку, чувствуя, что в сложившихся обстоятельствах просто обязан пойти. Он не забыл, как когда-то его младшая сестра участвовала в школьных спектаклях и вся семья в полном составе поддерживала ее в зале.
Приехав домой, он сразу пошел к Брайану.
– Алекса сегодня задержится на работе, так что нам, мужчинам, придется самим о себе позаботиться. Думаю, приготовить гамбургеры мне по силам.
Брайан пожал плечами.
– О'кей.
Они поели на кухне, в более непринужденной обстановке. Поначалу говорил в основном Филипп, а Брайан только отмалчивался, но постепенно мальчик оживился, особенно когда разговор коснулся бейсбола.
– Может, как-нибудь сходим посмотреть матч? – предложил Филипп. – Мне присылают пригласительные билеты. Кстати, когда у тебя день рождения?
Брайан пробормотал что-то неразборчивое, Филипп только понял, что в сентябре, но не расслышал день. Когда он упомянул кубковые соревнования, мальчик отвернулся и уставился в пространство.
– Впрочем, к тому времени ты наверняка вернешься к матери.
Брайан не ответил. Филипп попытался вспомнить, каким он сам был в двенадцать с половиной лет. Ужасный возраст. Его тогда раздирали противоречия: он еще по-детски нуждался в матери и в то же время ему уже хотелось быть независимым. Помнится, он не доверял ни одному взрослому. А эти невероятные перепады настроения? То чувствуешь себя на седьмом небе, а то вдруг становится так тошно, что хоть помирай. Но хуже всего эти непонятные и потому пугающие перемены с телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111