Поднявшись с постели, Дженнифер и Патрик приняли прохладный душ и решили пойти прогуляться.
– Только бы нам ни с кем не встретиться! – сказала Дженнифер.
– В случае чего скажем, что обсуждаем изменения в тексте и музыке. И это, в общем, соответствует действительности.
Был чудесный солнечный день, жара спала, и воздух был свежим и прохладным. Взявшись за руки, Патрик и Дженнифер медленно брели по узким извилистым улочкам Бикен-Хилл, восхищаясь их неповторимым очарованием, с интересом рассматривали старомодные фонари с газовым освещением и невысокие трехэтажные кирпичные дома. Когда-то здесь жил Эдвин Бут.
На окнах были темные ставни, под каждым окном в деревянных продолговатых ящичках росли разноцветные анютины глазки, нежные фиалки и яркие бархатцы.
– Как бы я хотела жить в таком прелестном доме! – воскликнула Дженнифер. – А ты?
– Я бы тоже хотел поселиться здесь с тобой. – Патрик обнял ее и, улыбнувшись, шутливо добавил: – Если бы мы с тобой поселились в одном из этих домов, потом, через много лет, на стену повесили бы мемориальную доску: «В этом доме жили и творили великие Райленд и Латтимор».
Дженнифер засмеялась, склонила голову на плечо Патрика, и на ее лице появилось мечтательное выражение. Вот если бы это действительно был их общий дом.
Патрик взглянул на часы.
– Как быстро летит время! Скоро в отеле обед. Вернемся?
Дженнифер покачала головой.
– Давай пообедаем в кафе. А если кто-нибудь потом спросит, почему мы отсутствовали, скажем, что работали над зонгом.
Патрик кивнул. Очень скоро они нашли небольшое уютное кафе под открытым небом, сели за столик, заказали жареных цыплят, овощной салат и по бокалу вина. Официант принес блюда, и Дженнифер и Патрик принялись за еду, но почти не отрывали взглядов друг от друга. Оба сознавали: обед – только повод еще немного побыть вместе, лишний раз повидаться, услышать любимый голос. Запомнить каждую мелочь, каждую деталь. Запечатлеть в памяти жесты, улыбку, выражение глаз, слова…
Когда началось дневное представление мюзикла «Елена! Елена!», композитор Патрик Латтимор и автор либретто Дженнифер Райленд уже сидели на своих обычных местах позади оркестра.
В понедельник Дженнифер вернулась к себе домой, в «Трамп-тауэр». Роскошная квартира показалась ей непомерно огромной, пустынной, а обстановка – унылой. Снова нахлынули печальные мысли, но теперь они были связаны не с умершей дочерью, а с Патриком. Дженнифер все еще жила воспоминаниями об их необыкновенных страстных встречах и мучилась оттого, что они с Патриком не могут быть вместе. Да, самые близкие люди вынуждены жить врозь и никогда не соединятся.
Дженнифер вдруг поняла, что эти роскошные апартаменты уже не кажутся ей родным домом. Это всего лишь место, где она обитает, а слово «дом» с недавних пор ассоциировалось у нее с уютной студией на Хьюстон-стрит. И играть роль любящей жены и заботливой хозяйки Дженнифер становилось все труднее.
Тревожила ее и предстоящая премьера мюзикла в Нью-Йорке. Как воспримут спектакль искушенные зрители и взыскательная театральная критика? А если мюзикл провалится, что тогда? Будет ли она и дальше сотрудничать с Патриком или вернется к прежней размеренной и неинтересной жизни?
Позвонил Тони, и, услышав его мягкий, медовый, вкрадчивый голос, Дженнифер немного успокоилась. Тони сообщил, что будет занят целый день, не успеет заехать домой пообедать, а на вечер у него запланирован ужин с клиентом и его женой. Дженнифер тоже должна присутствовать.
Распрощавшись с мужем, она снова задумалась о своих проблемах. Как держаться с Тони, находясь с ним под одной крышей и каждый вечер ложась в супружескую постель? В последнее время Дженнифер осознавала, что ей все труднее дается общение с мужем, поэтому старалась по возможности избегать лишних контактов. Близость с ним превратилась в банальное исполнение супружеского долга. Может, это происходило оттого, что ее постоянно преследовали воспоминания о Патрике, об их долгих, задушевных беседах, объяснениях в любви? Теперь Дженнифер казалось, что Тони никогда не проявлял к ней искреннего внимания. В отличие от Патрика не интересовался ее чувствами, настроениями и желаниями. Они просто занимались любовью, и когда Тони по привычке спрашивал, хорошо ли ей, Дженнифер всегда отвечала утвердительно.
Вернувшись вечером домой, Тони поцеловал жену.
– Очень рад, дорогая, что ты наконец дома. Знаешь, по-моему, нам пора подумать о наследнике.
Услышав эти слова, Дженнифер невольно вздрогнула. Она давно мечтала, чтобы в доме снова зазвучал детский голос, даже предлагала мужу усыновить ребенка. Но с тех пор многое изменилось. Безумно влюбленной в Патрика, ей даже мысль о ребенке от Тони казалась нелепой. Разве может она связать себя с мужем еще более тесными узами, если любит другого? А в своей вечной любви к Патрику Дженнифер не сомневалась.
В первый репетиционный день состоялось прослушивание многочисленных претенденток на исполнение главной роли в спектакле, но ни одну из них режиссер не одобрил. Мередит тоже была на прослушивании, но сидела молча и ненавидела себя за малодушие и трусость. Почему она так упорно не желает признаться в том, что голос давно восстановился? Зачем мучает себя? Если не решается снова петь, для чего пришла на прослушивание? Разве ей приятны раздраженные замечания Мило? Необъяснимо и непостижимо!
Мило Брейден действительно держался не лучшим образом, хотя причина его раздражения, нервозности, а иногда даже грубости была понятна и, в общем, простительна. Он бегал по сцене, всех ругал, угрожал, что бросит все и уйдет, отвергал претенденток и клялся никогда в жизни больше не связываться с музыкальными спектаклями, где постоянно возникают накладки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113