Затем натурщик заворочался, кое-как поднялся на ноги, проворчав: «Ну и дела», тряхнул длинными белокурыми кудрями и бросился в раздевалку, словно тушканчик в норку.
Джейн подошла к Люси, продолжая смеяться, и протянула ей руку, помогая встать с пола. Что-то было в этой девчонке. Она была уникальна. Джейн не могла подходить к ней со стандартами этого мира.
Люси позволила Джейн поднять себя с пола. На лице у нее играла скованная улыбка, когда она потирала болевшее место.
– Похоже, я свое получила, – сказала она.
– Ты продала те фотографии, Люси?
Обвинение вновь явно прозвучало в голосе Джейн.
Потрясение, изобразившееся на лице Люси, было неподдельным.
– Нет, ничего подобного. Неужели они всплыли? Кто-то выкрал их из моей комнаты, и я почти наверняка знаю, кто это сделал.
– Кто-то передал их моему другу. Отличная шутка, не так ли? Кто их украл?
– Джули Беннет. Уверена на девяносто процентов. В тот день она пригласила меня на ленч и некоторое время оставалась одна в моей квартире. Когда я вернулась позже, их уже не было.
Джули. Джули. Все время Джули. Сердце Джейн снова забилось. Конечно, это правда. Джули, которая не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить ее. О Боже! Где они появятся теперь? У Ривкина? В косметических компаниях? В телесети?
– Похоже, мне конец, – просто сказала Джейн. – Ты меня уничтожила. Что, черт тебя подери, ты наделала, Люси? Господи, я была без сознания.
Люси широко развела руки:
– Послушай, дорогая, что я могу сказать? Я была под кайфом, обалдевшая, вне себя, увлечена тобой по уши. По-настоящему втрескалась в тебя, понимаешь? Главное преступление в том, что ты такая красивая. А я хотела верить, что ты действительно без комплексов. Джули так сказала, и что-то мне подсказывало, будто ты лишь делаешь вид, что до тебя трудно добраться. Извини, мне действительно жаль, что так вышло, но чем тут поможешь? – Она вздохнула: – Теперь ты стала знаменитостью. Эти снимки сработают подобно динамиту. На кой черт они нужны Джули? Разглядывать тебя тоже? Может быть, она хочет отвадить от тебя твоего друга и этим ограничится. Тебе нужно увидеть ее и все выяснить.
– Я не могу с ней разговаривать, Люси. Она хочет меня убить. Не оставляет попыток. Не знаю почему. Она, как помешанная, стремится раздавить меня. Одержима. Все, что я делаю, все, что у меня есть, она жаждет разрушить.
– Но как можно? Я хочу сказать, законно ли это? А полиция не сможет помочь?
– Думаю, нет. Это же не шантаж. Она не требует денег.
– Да, конечно, она просто распространяет изящные фотографии.
Лицо Люси вдруг просветлело.
– А знаешь, ее можно привлечь за нарушение авторского права.
Джейн попыталась улыбнуться, но ничего не получилось.
– Да, тебе хорошо смеяться, но что скажут клиенты «Эсте Лаудер», узнав, как их звезда отдыхает после тяжелого съемочного дня?
– Ты всегда можешь попробовать рекламировать мороженое.
Джейн шутя сделала движение ногой в сторону другой половины задницы Люси.
– Послушай, дорогая, если ты когда-нибудь еще раз посмеешь…
– Ни в коем разе, дорогая. Никогда в жизни. Я на диете.
– Что! Люси!
Они опять были подругами. Вот так всегда: Джейн приехала к ней с твердым намерением убить, а теперь смеется. Достаточно только взглянуть на Люси, чтобы понять почему.
Джейн угрюмо сидела за стойкой бара «Боди экспресс» и размышляла, что, черт подери, теперь делать. Ей все утро звонили из офиса Ривкина. Телефонная служба была в отчаянии, потому что она не отвечала на звонки. Сначала они были срочными, затем чрезвычайно срочными, затем какой-то идиот пробормотал бессмертные слова: «Дело жизни и смерти». Затем появятся курьеры, раз они не могут прорваться через телефонный барьер. Почувствовав, что это неизбежно, Джейн решила бежать.
Совершенно ясно, что означала вся эта кутерьма. Охота началась. Ривкин видел фотографии, и Джейн, похоже, войдет в историю Голливуда как самая недолговременная звезда. Она лишится всего. Во всех контрактах предусмотрены условия, оговаривающие моральные соображения, и если Джейн позволит себе какие-либо отклонения от общепризнанных норм поведения, вызывающие неодобрение спонсоров или работодателей, все контракты превратятся в туалетную бумагу. Снимки, несомненно, произведут именно такой эффект. Через день-другой она станет парией. Может оказаться даже хуже: она станет мишенью для шуток, грязных шуток.
Ей необходимо выбраться из этого тупика, нужно некоторое время, чтобы прийти в себя. Она не знала лучшего лекарства, чем провести часа полтора в суматохе «Боди экспресса». Сумасшедшая активность, громкая музыка и групповая боль заставляли ее забыть о многих невзгодах.
Ей оставалось побыть еще около четверти часа, и Джейн задумчиво потягивала кофе. Парень за стойкой выглядел так, словно кто-то ввел ему в мозг формальдегид. Голова неподвижна, глаза, не мигая, уставились на Джейн, наблюдая за ее сосредоточенным размышлением. Перед ней стоял типичный лос-анджелесский представитель – официант-актер-мученик, и он явно настраивал себя на озвучивание своей роли.
– Ты сейчас работаешь?
Он не узнал ее. Отлично. Ее редко не узнавали.
Джейн улыбнулась вымученной улыбкой, пробившейся через мрачные мысли.
– Сейчас нет.
Или никогда больше в этом городе.
– Почему ты решил, что я актриса?
В Голливуде слово «работа» в фразе «ты сейчас работаешь?» означает одно – съемки и профессию актрисы.
– Я хочу сказать, что действительно здорово смотришься. Действительно. Ты, должно быть, актриса, модель или что-нибудь в этом роде.
Лицо его осветилось, когда он позволил ей увидеть южнокалифорнийские зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141